Особенно «урожайным» на массовые убийства был декабрь 1956 г., в течение которого «фидаи» и «бомбистки» осуществили 96 терактов! Начало следующего, 1957 года также было ознаменовано кровавыми акциями — терактами 26 января в кафетерии и ресторане «Копарди», а 10 февраля на стадионе. В целом только в городе Алжире в течение 1956–1957 гг. Члены ФНО организовали более 800 взрывов бомб в магазинах, кафе, трамваях, нападали и убивали белых и арабов, сотрудничавших с властями.
Реакция французских властей и франко-алжирцев на эту волну террора оказалась не менее жестокой. По словам журналистки Евгении Батько, в стране начался «так называемый ратоннаж (избиение арабов)». Первый массированный удар по арабскому подполью был нанесен правительственными войсками и полицией в 1956 г. Роман Тиса пишет: «27 мая 6 тыс. военных и 1,5 тыс. полицейских, блокировав со всех сторон Касбу (арабский квартал города Алжир), провели в нем массовые обыски и аресты. Были задержаны около 5 тыс. алжирцев». Генерал Жак Массю, которому было поручено восстановить порядок в столице, по словам Р. Тисы, не брезговал никакими средствами: «…в городе ввели комендантский час для алжирцев, движение «туземцев» между арабскими кварталами и европейскими контролировалось с помощью системы блокпостов; была введена коллективная ответственность дома, квартала или улицы за действия каждого жителя дома, квартала или улицы; при допросах пленных повстанцев — и даже просто подозреваемых в связях с ФНО — широко применялись пытки». Среди наиболее известных «пыточных мест» историки называют столичную «Виллу Сесини» и «Ферму Амециана» в Константине (через допросы только в последней прошли 100 тыс. человек). Они стали символами страха и ужаса для алжирцев.
Французская журналистка и режиссер Мари-Моник Робин приводит страшный перечень пыток, которым подвергались арестованные на допросах: «…алжирцев жестоко избивали всеми возможными способами, их пытали электротоком, прижигали сигаретами, на несколько минут погружали голову в воду, лишая возможности дышать, лишали сна и еды на несколько суток подряд, вводили им «сыворотки правды», развязывавшие язык. Предназначенных «исчезнуть» сбрасывали в море с вертолетов во время так называемых «полетов смерти» (перед полетом жертву с помощью наркотиков доводили до обморочного состояния; позже, чтобы трупы не всплывали, к ногам жертв стали прикреплять куски бетона». И таких исчезнувших было немало. В частности, как указывал один из исследователей, «во время боев за Алжир без вести пропали около 3000 мусульман». К этому необходимо добавить, что десятки тысяч алжирских голов были сняты французской гильотиной в тюремных дворах, на глазах у других арестантов для их устрашения и бóльшей сговорчивости.
Немало свидетельств зверского обращения приводится также российским исламским общественным деятелем Гейдаром Джемалем в его статье «Как французы устроили геноцид алжирцев». Описывая расправы, чинимые французскими военными над повстанцами, он пишет: «Их избивали прикладами винтовок, натравливали на них дрессированных собак, скармливали их тело собакам, пропускали электрический ток через самые чувствительные точки тела, заставляли сидеть на стеклянных осколках, силой наполняли их организм водой, пока не распухал живот, а затем прыгали на них, чтобы вода начинала выходить изо рта, ушей, носа, раскаленными щипцами вырывали ногти, сжигали ресницы, снимали скальпы, катали по ковру, состоящему из шипов, разрывали тело, привязывая одну часть к дереву, а другую к машине. Людей заставляли копать собственную могилу, в которую их сбрасывали и закапывали по шею, оставляя умирать от жажды. Других заставляли переносить тяжести, языком подметать дорогу, запрягали в повозки вместо лошадей, заставляли подбрасывать в воздух сено, а затем собирать его, бегать вокруг дома в течение десяти часов безостановочно. Заставляли строить стены, разрушать их и снова строить. В отношении местного населения применялись такие пытки, о которых невозможно упоминать, так как это противоречит самому понятию человечности. Для обучения «искусству» пыток и истребления населения французы основали в городе Скикда специальную школу, которая начала свою работу 11 мая 1958 года».
Между тем такой же «порядок», как в столице, французские войска наводили и по всей стране. Лев Вершинин пишет: «В обиход вошли «зачистки» поселков и городов. Любой подозрительный или сопротивляющийся отправлялся в подвалы контрразведки и очень часто исчезал. Без комплексов брали заложников, крестьян из мятежных деревень депортировали в глубь Сахары, «точечные ликвидации», категорически запрещенные добряком Сустелем
[26], стали нормой жизни. Уничтожались и «девочки Ясефа», и полевые командиры, и — в первую очередь — международные торговцы оружием, сотрудничавшие с боевиками».
И что интересно, борясь с алжирскими террористами, французы успешно использовали их же методы. Вот лишь несколько примеров тому, приведенных А. Окороковым: «Ответом на террор алжирских боевиков стало создание организаций «французских расистов и ультраколониалистов», ставивших перед собой цель ликвидации активных борцов за независимость Алжира и лиц, оказывавших им помощь. Одной из таких организаций была «Красная рука», распространявшая свою деятельность на Западную Европу. 20 мая 1957 г. в гавани Танжера боевиками «Красной руки» была взорвана шхуна, совершавшая рейсы по Средиземному морю. На ее борту перевозились различные грузы повстанцам и дезертиры из Французского Иностранного легиона. Капитан шхуны Моррис, случайно не пострадавший от теракта, был подорван в собственной машине 3 мая 1959 года во Франкфурте-на-Майне. 5 ноября 1958 г. в Бонне, недалеко от тунисского посольства, был расстрелян в своей машине адвокат Амедиан Аит Ахсене — представитель Алжира в Бонне».
Франко-алжирцы и умеренные мусульмане не только одобряли все эти репрессии, но и сами с готовностью включались в борьбу с повстанцами. «Напуганные и озлобленные, „черноногие”, — пишет Лев Вершинин, — требовали крови и сотнями записывались в отряды самообороны. Участились арабские погромы, многие зажиточные мусульманские семьи, спасая дочерей-террористок, бежали во Францию. Белая община Алжира требовала „преподать бандитам наглядный урок”…» Бойцы таких отрядов именовались «харки» (в переводе с арабского это означало «воин» или «наступление», то есть «военное ополчение, формирование»).
Характеризуя их, Р. Тиса пишет: «Харки называли алжирцев-мусульман (в отличие от алжирцев европейского происхождения и алжирских евреев), воевавших во вспомогательных войсках французской колониальной армии. Некоторые из них были ветеранами «Свободной Франции» времен Второй мировой войны, другие — бывшими солдатами колониальных войск во Вьетнаме. Позже этим словом стали называть не только военных, но и гражданских лиц — арабов и берберов, выступавших за сохранение Алжира за Францией. Харки служили как в подразделениях, укомплектованных исключительно алжирцами-мусульманами (под командованием белых офицеров-христиан), так и в смешанных подразделениях. По французским данным, в 1962 году — последнем году войны — во французской армии служило 236 тыс. алжирцев (примерно в четыре раза больше, чем в то время было бойцов у ФНО).
