Надо сказать, что внешне деятельность «парламента» Французского союза выглядела довольно внушительно — бурные дебаты, завершавшиеся потоком предложений и рекомендаций, направляемых в руководящие органы Четвертой республики. На практике же вся работа Ассамблеи протекала в точном соответствии с целями французских правительства и ни в коей мере не ущемляла интересов метрополии. Только в 1957 г. заморские территории были наконец представлены в Национальном собрании 38 депутатами (из 627), в Совете республики (сенат) — 39 советниками (из 320), в Экономическом совете — 13 членами (из 148). Отдельным, безусловно, лояльным представителям коренного населения заморских владений предоставлялись даже министерские портфели во французском правительстве. Все эти изменения свидетельствовали о том, что «модернизация» колониальной системы Франции проходила медленно, фрагментарно, не затрагивая ее основ. Вот что писал в связи с этим профессор Института европейского права МГИМО Л. М. Энтин: «Французский союз как новая форма организации связей между метрополией и ее внешними владениями представлял собой несомненный прогресс по сравнению с колониальной империей. Прогрессивные начала и тенденции в устройстве союза создавали объективную возможность его последующего развития не как колониального образования, а как формы установления равноправных связей. Если колониальная империя исключала такую возможность, то союз или, точнее, те демократические начала, которые в нем были заложены, в случае их реализации могли сыграть важную роль в деле раскрепощения народов колоний…»
Но построить полноценное содружество равноправных стран у бывшей империи тогда не получилось. Его политическая организация оказалась далекой от деголлевской модели. Кроме того, по словам Л. М. Энтина, «реакции удалось свести на „нет” положительные стороны создания Французского союза, превратить его в колониалистское образование, в орудие подавления и угнетения колониальных народов». Тем не менее наиболее дальновидные представители правительства Франции не оставляли попыток смягчения колониального режима с помощью реформ. Результатом таких реформаторских поисков стало принятие парламентом Четвертой республики 23 июня 1956 г. так называемого общего закона, получившего известность как «закон-рамка». Один из его авторов, министр по делам заморской Франции, социалист Г. Деффер, говорил незадолго до его принятия: «Действуя быстро, мы не окажемся в хвосте событий. В настоящее время заморские территории охвачены определенной тревогой, и важно развеять ее эффективными действиями для того, чтобы восстановить доверие к Франции». С этой целью названным законом в «заморских территориях» вводилось всеобщее избирательное право, расширялись права территориальных ассамблей, предусматривалось создание правительственных советов с широким представительством местных элит.
Этот закон стал самой серьезной, но, к сожалению, единственной структурной реформой Французского союза после 1946 г., которая к тому же была фактически сведена на нет последующими декретами правительства республики. Характеризуя его, видный политический деятель Гвинеи Секу Туре подчеркивал: «Мы говорили сотню раз и никогда не устанем повторять, что закон-рамка не только не способствует освобождению Африки, но и рассчитан на то, чтобы затянуть сроки этого процесса и даже остановить его окончательно. Закон-рамка лишь использовал стремление народов Африки к развитию, так как они уже не были в состоянии выносить французскую систему прямого администрирования — этот синоним недостойности и неспособности».
Таким образом, в отличие от Британского Содружества Французский союз оказался «мертворожденным» проектом. На его осуществлении сказались и политическая нестабильность режима Четвертой республики, и противодействие местной администрации в колониях, и все более широкое национально-освободительное движение, развернувшееся сначала в Алжире, потом на Мадагаскаре, вооруженный конфликт в Индокитае, резкое обострение отношений с Тунисом и Марокко, входившими во Французский союз на положении «присоединившихся государств». Но, как утверждает российский историк Е. А. Долматова, в целом же, предложенная де Голлем «идея объединения Франции и ее колоний в рамках федеративного государства представляла собой качественный скачок в колониальной политике Франции, выходя за пределы модернизационной линии».
Формально-правовое упразднение этого Французского Союза состоялось после того, как в 1958 г. была принята конституция Пятой республики. На смену ему пришло Французское сообщество, в котором государства — его члены — официально имели право на «свободное и демократическое управление своими делами». Предоставление заморским территориям права на государственность явилось, конечно, вынужденной, но объективно прогрессивной мерой. И все же эти члены сообщества лишались основных суверенных прав, а их автономия в рамках новой организации была существенно урезана. К тому же такие основные сферы государственной деятельности, как внешняя политика, оборона, денежная система, юстиция, транспорт и связь, по существу, оставались в руках метрополии.
Тем самым Франция оставляла за собой все руководящие посты в структуре Сообщества. Президент Французской республики, являвшийся и президентом Сообщества, был представлен в каждом государстве, входившем в него, верховным комиссаром, наблюдавшим за деятельностью местной администрации. Соответственно основные министры Франции — иностранных дел, обороны, внутренних дел, экономики и финансов — руководили своими направлениями деятельности во всем сообществе. Верховная законодательная власть формально принадлежала сенату Сообщества, где Франция была представлена 186 сенаторами, а африканские государства — лишь 98 сенаторами. Но даже при таком очевидном преобладании метрополии прерогативы сената были скорее номинальными, чем реальными.
Новая конституция и создание Сообщества должны были получить одобрение всех входящих в него государств. Чтобы добиться положительного результата на референдуме, де Голль в конце августа 1958 г. отправился в пропагандистскую поездку по странам Африки. В результате 28 сентября 1958 г. 9,9 млн африканских избирателей ответили утвердительно на проект конституции и Французского сообщества. «Нет» сказали только 630 тыс. человек. Исключение составило лишь население Гвинеи, где 97 % избирателей отказались войти во Французское сообщество, выбрав путь независимого развития.
Первоначально новый союз включал помимо Франции и уже указанных здесь «заморских департаментов» также такие заморские территории, как Коморские Острова, Французская Полинезия, Французский Берег Сомали, Новая Каледония, Сен-Пьер и Микелон, Острова Уоллис и Футуна. После референдума к нему присоединились 12 африканских стран: Мавритания, Сенегал, Берег Слоновой Кости, Дагомея, Судан (Мали), Верхняя Вольта, Нигер, Габон, Чад, Центральноафриканская Республика, Конго и Малагасийская Республика.
Говоря о новой организации, Французский президент подчеркивал: «Мы строим вместе с ними свободное и дружественное Сообщество, развивая внутри его тесные связи, поддерживая один и тот же идеал, проявляя готовность к совместной обороне. Среди мощного водоворота, добычей которого стала Африка, среди течений, разделяющих наш мир, наше Сообщество укрепляет нас, способствует делу разума и братства». Эту точку зрения разделяли и другие представители власти в стране. В частности, французское правительство считало создание этого Сообщества важным этапом деколонизации империи. По словам российского историка Е. Г. Коренчука, министры надеялись, что оно должно было «создать ансамбль государств вокруг Франции, где авторитет республики будет поднят путем экономической помощи и кооперации».
