* * *
В первый день в «Лагере стоиков» выясняется, что все, что я раньше знал о стоицизме, — неправда. Стереотип о стоиках как о людях с каменным сердцем столь же ошибочен, как и о гурманах-эпикурейцах. Стоик — не бесчувственный сухарь. Он не подавляет сильных эмоций, не надевает личину храбрости, дрожа внутри от страха. Стоики не отвергают всех эмоций — лишь отрицательные: беспокойство, страх, ревность, злобу и прочие «страсти» (или патэ — греческое слово, которое ближе других по смыслу к «чувству»).
Стоики — вовсе не безрадостные автоматы. Они не похожи на Спока из «Звездного пути». Они не склонны терпеть удары судьбы, закусив губу или какую-либо еще часть тела. «Жизнь не так плоха, здесь нечего героически терпеть», — говорит Роб.
Стоики — не пессимисты. По их мнению, всему есть причина, предельно рациональное обоснование. В отличие от мрачного Шопенгауэра, им кажется, что мы живем в лучшем из возможных миров, притом в единственно возможном. Для стоика стакан не просто наполовину полон: это чудо, что у него вообще есть стакан! Разве он не прекрасен? Даже утрату стакана, разлетающегося на тысячу осколков, стоик будет спокойно созерцать, а потом начнет ценить стакан еще выше. Он представит себе: а что, если бы у него никогда и не было стакана? Он представит себе, как стакан разбивается у друга и как бы он его тогда утешал. Он предлагает свой прекрасный стакан другим, ведь они тоже часть логоса — рационального порядка.
«Радостный стоик» — вовсе не оксюморон, замечает Уильям Ирвин, профессор философии Государственного университета Райт и практикующий стоик. Он поясняет: «Практика стоицизма научила нас замечать маленькие проявления радости. Мы можем внезапно ощутить восторг от того, что мы те, кто мы есть, живем нашу жизнь, находимся в нашей Вселенной». Признаюсь: звучит заманчиво.
Стоики не эгоистичны. Они помогают другим — не из сентиментальности, не из жалости, но потому, что это рационально, подобно тому как пальцы помогают руке; и они счастливы терпеть дискомфорт и даже боль, помогая другим.
Альтруизм стоиков порой выглядит каким-то нездоровым, но он исключительно эффективен. Есть у меня подруга по имени Карен, и она стоик, хотя не знает об этом. Мы познакомились в Иерусалиме — оба работали там журналистами. В Иерусалиме полно бродячих кошек, едва ли не больше, чем где бы то ни было. Мне безумно тяжело было смотреть на ободранных животных с тусклой шерсткой и открытыми ранами. Я им сочувствовал. Тем моя «помощь» и ограничивалась. В ответ на их страдания я страдал сам, как будто это могло как-то улучшить их жизнь.
Другое дело Карен. Она немедленно взялась за дело: тут подберет уличного полосатика, там — покалеченную короткошерстную ориенталку. Она их кормила, носила к ветеринару. Пристраивала. Она не ограничивалась одними лишь эмоциями.
* * *
Каждому из нас Роб выдает рабочую тетрадь «Лагеря стоиков» и небольшой древний текст. Скорее, даже памфлет. Всего восемнадцать страниц. Это «Энхиридион» — «Краткое руководство». Учение бывшего римского раба, а впоследствии философа Эпиктета. Самая суть стоицизма.
Первую строчку на первой странице Роб читает вслух: «Из существующих вещей одни находятся в нашей власти, другие нет». Я потрясен тем, как это верно, и тем, как это очевидно. Разумеется, что-то в жизни в нашей власти, а что-то нет. И ради этого я проехал 3000 километров?
Но именно в этой простой фразе и заключена суть стоицизма. Мы живем в эпоху, когда все якобы зависит от нас. Недостаточно умны, богаты, худы? Просто плохо стараетесь! Заболели? Вы что-то не то съели, или не съели, или не прошли медицинское обследование, или прошли, или мало упражнялись, или упражнялись слишком много, приняли или не приняли какой-нибудь витамин. Суть ясна: вы сами управляете своей судьбой. Но так ли это? В чем конкретно вы господин своей судьбы?
Вовсе не в том, в чем кажется, отвечают стоики. Большинство явлений, которые мы считаем подвластными нам, вовсе таковыми не являются. Ни богатство, ни слава, ни здоровье. Ни ваш успех, ни успех ваших детей. Да, вы можете регулярно заниматься спортом, но запросто попадете под автобус по пути в спортзал. Можете питаться исключительно здоровой пищей, но это не даст гарантии долголетия. Можете вкалывать в офисе по четырнадцать часов в день, но, если вы не нравитесь начальнику, — карьеры вам не видать.
Все подобные обстоятельства и достижения, находящиеся вне нашего контроля, стоики относят к категории «безразличного». Их присутствие никак не сказывается на нашем характере или нашем счастье. Они не хороши и не плохи. Стоики к ним, соответственно, «безразличны». Как пишет Эпиктет: «Покажите мне кого-нибудь, кто болеет, и все же счастлив, кто в опасности, и все же счастлив, кто умирает, и все же счастлив, кто в изгнании, и все же счастлив, кто в бесславии, и все же счастлив. Покажите. Клянусь богами, это будет стоик».
Враг может нанести урон вашему телу, но не вам самим. Как говорил Ганди, знакомый с трудами стоиков, «без моего согласия никто не может мне навредить». Даже угроза пыток в лапах тирана не должна лишать человека спокойствия и благородства, утверждает Эпиктет. Именно его учение помогло Джеймсу Стокдейлу, американскому летчику, сбитому в Северном Вьетнаме, выдержать семь долгих лет плена и пыток
[163].
Оно же помогло и Робу Колтеру. Как-то он находился в Новой Зеландии и собирался выступить с лекцией, как вдруг почувствовал боли в животе. Сначала он решил, что просто слегка прихватило желудок после долгого пути. Но потом стало еще хуже. «Болело так, что и морфин не помогал», — вспоминает Роб. В больнице ему поставили диагноз — кишечная непроходимость, опасное для жизни состояние.
Между приступами боли Робу удалось вспомнить слова Эпиктета: «Ко мне это отношения не имеет». Он повторял это снова и снова, имея в виду накатывавшие на него волны боли. Ко мне это отношения не имеет. И ему стало лучше. Не сильно, но лучше. «Я не властен над своим телом — я расстался с любыми иллюзиями на этот счет».
Мир Роба сжался до размеров больничной палаты, а из людей остались лишь врачи и медсестры. И боль. Из тела торчало пять трубочек. Он шесть дней не ходил в туалет. Он перенес сложную операцию. Пройди она чуть хуже — ему пришлось бы всю оставшуюся жизнь ходить с калоприемником. Он сделал рациональный выбор, как подобает стоику. «Если я этого не сделаю, мне конец. Поэтому я сделаю это».
Операция прошла успешно. Калоприемник не потребовался. Восстановление шло медленно, но верно. Страховая компания предоставила билет первого класса на рейс домой. Такие бонусы стоики называют «предпочтительным безразличным» — тем, что иногда скрашивает жизнь, но не может дать счастья.
Вспоминая эту историю, Роб точно знает, что стоический взгляд на проблему никак не повлиял на результат, но помог ему выдержать трудные времена. Он страдал, но его страдание не усугублялось желанием иной доли.
* * *
