– Понятно, – кивнул Текс. – Пирог нужно есть вилкой.
– Что?
– Ладно, не обращай внимания. Это из печальных воспоминаний моей юности. Можешь не сомневаться, мы с Мэттом сделаем все как надо.
16
ПРК «Астарта»
На следующее утро Оскара опять пригласила к себе повелительница маленького народа, и он принялся осторожно и не спеша закладывать основание для установления официальных дипломатических отношений в будущем. Сначала он выслушал ее версию происшествия с кораблем «Гэри» и его капитаном. Она почти не отличалась от того, что рассказал Берк, хотя и была изложена с другой точки зрения.
Затем Оскар как бы невзначай спросил, почему болото, интересовавшее Берка, табу. Он опасался вторгаться в религиозные вопросы, но узнать причину было необходимо, сомневаться не приходилось – скоро здесь высадятся другие экспедиции, привлеченные слухами о залежах трансурановых элементов. И если патруль не хочет новых беспорядков, ситуация должна быть прояснена.
Матриарх без колебаний ответила: болото объявлено табу потому, что глина, содержащая руду, ядовитая. У Оскара отлегло от сердца. Руда, содержащая трансурановые элементы, должна быть ядовитой – по понятным причинам. Но условные или практические табу уже не раз преодолевались патрульной службой, все решали переговоры – требовалось лишь терпение. Он дал матриарху понять, что этим вопросом позже займутся соответствующие эксперты.
При следующей встрече он спросил ее о патруле. Нечто подобное она слышала, причем использовала для него слово, которым приполярные туземцы называют вообще все органы колониального управления. Значило оно «хранители обычаев» или «стражи законов». Это название оказалось для Оскара как нельзя кстати, потому что ему так и не удалось объяснить повелительнице земноводных, что задачей патрульной службы было предотвращение войны; понятие «война» оказалось совершенно непостижимым для старой амфибии!
Но по консервативности склада своего ума она была естественным образом расположена в пользу организации, именуемой «хранители обычаев». И Оскар подошел к главному вопросу именно с этой точки зрения. Он объяснил ей, что вскоре сюда начнут прибывать люди, такие, как он; поэтому-то «великая мать многих» его собственного народа и послала Оскара с предложением, чтобы сюда прибыла «мать» их народа, чтобы помочь ей избежать трений.
Она легко приняла эту идею, потому что идея соответствовала ее собственному опыту и традиционным понятиям. Группы туземцев вблизи полярных колоний имели обыкновение поддерживать «международные» отношения, обмениваясь «матерями» – фактически судьями, – которые выносили решения по вопросам, возникающим из-за различия в обычаях; Оскар изложил свое предложение в тех же знакомых ей терминах.
Вот так, ненавязчиво, он заложил основы для последующей организации консульства, экстерриториальных судов и отдела земной полиции. Задание, с точки зрения Оскара, было выполнено, если, конечно, они смогут вернуться с докладом на базу прежде, чем здесь начнут шнырять другие разведчики руды, горные инженеры и просто любители легкой наживы.
И только теперь он заговорил с «хозяйкой» о возвращении домой.
И… получил от нее предложение остаться в подземном городе навсегда в качестве «матери», представляющей его народ. (Слово, переводимое как «мать», употребляется у венериан для обозначения любого поста, связанного с властью или авторитетом; точное значение этому слову придают приставки, окончания и – главное – контекст.) От такого предложения Оскар на время лишился речи.
– Я просто не знал, – признался он позднее товарищам, – что ей сказать. В ее понимании, она оказывала мне большую честь. Если бы отказался, я бы наверняка ее оскорбил и испортил этим все дело.
– Ну и как же ты выкрутился? – поинтересовался Текс. – Если, конечно, выкрутился.
– Думаю, у меня получилось. Я ей как можно дипломатичнее объяснил, что еще слишком молод для такой чести и действую в качестве «матери» только потому, что болеет Турлоу; к тому же у моей «великой матери многих» есть для меня другая работа, которую я обязан, согласно обычаям нашего народа, выполнять.
– Наверное, это ее убедило.
– Думаю, она просто отложила вопрос в сторону в качестве пункта для дальнейших переговоров. Ты не знаешь маленький народ, они лучшие специалисты в ведении переговоров; когда будешь в Нью-Окленде, зайди как-нибудь в суд, ведущий межрасовые дела, и послушай. Получишь большое удовольствие.
– Не отвлекайся, – сказал ему Мэтт.
– А я и не отвлекаюсь, просто в этом самая суть. Они не дерутся, не воюют, они просто спорят, пока одна из сторон не сдается. Во всяком случае, сказал я ей, нам необходимо доставить Турлоу туда, где он получит нужную врачебную помощь. Вот это она поняла прекрасно и, уж не знаю в который раз, принялась сокрушаться, что ему не смогли помочь ее маленькие дочери. Но у нее было новое предложение, как можно попробовать вылечить нашего босса.
– Да? – спросил Мэтт. – Это как же?
Вопрос не был праздным: Мэтт сам назначил себя опекуном Турлоу.
Он работал вместе с амфибиями-целительницами, которые сделали не приходящего в сознание лейтенанта предметом своей профессиональной заботы. Мэтт научил их измерять пульс и следить за дыханием, теперь в любой момент дня или ночи одно из этих заботливых созданий сидело на корточках возле постели Турлоу, не сводя с него своих больших и серьезных глаз.
Похоже, они были искренне огорчены тем, что не могут ему помочь; лейтенант почти все время находился в коме, лишь изредка выходя из нее, – это были единственные моменты, когда его можно было кормить и поить. Но и в эти редкие промежутки он не произносил ни одного слова, которое бы понимали кадеты. Мэтт с интересом обнаружил, что маленькие санитарки ничуть не стеснялись кормить беспомощного человека; они воспринимали неприятные, но необходимые действия с такой же заботой и без малейших проявлений брезгливости, как и их земные коллеги.
Но Турлоу не выздоравливал. Хотя и не умирал тоже.
– Старушка предложила решение проблемы, довольно радикальное, но вполне логичное. Она предложила, чтобы ее целительницы сперва разобрали на части голову Берка, чтобы посмотреть, как она устроена. После этого они могут прооперировать босса и вылечить его.
– Что? – спросил Мэтт.
Текс, тот просто пришел в восторг. Он смеялся так громко, что в конце концов задохнулся и принялся икать; пришлось лупить его по спине.
– Ой, мамочки, – наконец сумел проговорить он. По щекам его текли слезы. – Какая прелесть. Хотел бы я увидеть лицо Вонючки. Ты ведь ему еще не сказал?
– Нет.
– Чур, я ему говорю первый.
– Я думаю, не стоит ему про это рассказывать, – возразил Оскар. – Зачем бить лежачего?
– Ах, какие мы благородные! Ему будет совсем не вредно узнать свое новое социальное положение – морской свинки.
