Начиная с конца сороковых Хайнлайн непрерывно жил под страхом Бомбы, этот страх породил его знаменитое бомбоубежище, «Свободное владение Фарнхэма» и многие другие вещи, в том числе «Космического кадета». Сразу после войны он, как и многие, был уверен, что эта война должна была стать последней. Но для этого атомное оружие нужно было передать под международный контроль, поскольку Штаты не могли сохранить на него монополию. Так возникла идея о международном жандарме, мудром, решительном и неподкупном. Идея Космического патруля к этому времени уже была не нова. Бравые парни в форме многим были знакомы по «Ленсмэну», но то были всего лишь «неприкасаемые» фэбээровцы, заброшенные Доком Смитом в космос. Хайнлайн же возложил на патруль функцию мирового политического контроля. По сути, он придумал «голубые каски» ООН задолго до того, как они появились в реальности, и отправил их служить в космос.
Ключевой сценой романа должны были стать мучительные раздумья курсанта Мэтта Додсона, получившего приказ бомбить его родной город Де-Мойн…
24 ноября 1947 года Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму
…С этого момента я должен посвятить все свое время исключительно подготовке второй детской книги для «Charles Scribner’s Sons». Я работал над этим романом для мальчиков урывками в течение нескольких месяцев. Я немного опасаюсь сесть и сделать черновой набросок к нему, потому что у меня нет того жизнерадостного настроения, которое должно присутствовать в любой книге, предназначенной для молодежи. Прямо сейчас мне легче накропать с полдюжины трагедий, чем написать одну веселую историю.
Кое-какие душевные резервы у него все же нашлись. Половину романа Хайнлайн написал за две-три недели. Эти главы были посвящены учебе, и для работы над ними он просто использовал свои воспоминания об Академии ВМФ. Разумеется, он кое-что приукрасил, а кое-какие мелкие детали были результатом довольно долгих и серьезных раздумий. Поэтому в романе мельком появляется обычный сотовый телефон, а сцены тренировок в невесомости живо напоминают документальные кадры с борта станции «Скайлэб». Некоторые вещи в романе проявляются очень косвенным образом, например время подъема на орбиту, длительность орбитального трансфера или перелета в Пояс астероидов, а оттуда к Земле и Венере. Все числа, на которые читатели редко обращают внимание, были результатом точного обсчета с жестко заданными параметрами. Три дня Боб с Вирджинией чертили и обсчитывали гомановские орбиты, по которым двигались корабли в романе. Они решали эти задачки независимо друг от друга, а потом сверяли результаты. Как выяснилось, Вирджиния считала лучше.
Но если с техническим бэкграундом все было в порядке, то с персонажами дела были неважнецкие.
Хайнлайн никогда не придерживался жестких схем, он определял ключевые точки сюжета и пускал персонажей свободно перемещаться между ними. Но на этот раз персонажи оказались более живыми, чем экипаж ракетного корабля «Галилей». Они не хотели идти из точки «А» в точку «Б», где на родной город падали бомбы.
Момент с «понуждением к миру» атомной бомбардировкой внезапно перестал вписываться в сюжет и дух романа. Сам персонаж отказывался участвовать в этом жутком экзамене, а мудрые, решительные и неподкупные руководители патруля просто не желали взваливать на неоперившегося кадета такое решение. «Автор, – говорили они, – ты что, рехнулся?»
Приближалась зима, трейлер катился все дальше по пустыне, пианино Джинни было почти съедено, а Хайнлайн застрял на середине романа и больше не мог выдавить из себя ни одной строчки. Примерно две недели писатель пластом лежал на диванчике, бессильно стонал и рычал на Джинни, когда она предлагала ему какую-нибудь идею. Они жили в трейлере, в ужасающей нищете (4 доллара, в сутки, и ни цента больше), но Боб не позволял Джинни искать работу – это противоречило его принципам.
«У нас было настолько плохо с деньгами, что мы даже не могли купить бензин, чтобы податься куда-нибудь на юг, где теплее». На остатках бензина Хайнлайн привел свой дом в Форт-Уэрт
[70] и бросил якорь в трейлерном парке. Там они с Джинни намеревались пережить зиму.
Зимой в пустыне было очень холодно. Роберт укутывался во всю одежду, которую мог на себя натянуть, но его пальцы быстро цепенели от холода, и он не мог подолгу печатать на машинке. Новости с большой земли его не слишком радовали. Фэндом встретил выход «Космического корабля „Галилей“» более чем прохладно, а профессиональной критики в американском гетто в тот момент просто не существовало. Хайнлайн скрипел зубами и раздраженно писал друзьям, что «эти любители просто не понимают специфики детской литературы». Но худо-бедно, роман все же двигался вперед. Венерианские приключения закрыли дыру в сюжете, а советы Вирджинии начали идти в дело. Конечно, всю структуру романа пришлось пересмотреть – она была заточена под ключевую сцену, от которой пришлось избавиться, а в романах Хайнлайна никогда не было случайных деталей.
На Рождество Джинни сшила ему халат, а Боб купил ей в аптеке бутылку духов за два доллара. Эту бутылку Джинни хранила до конца жизни.
Наконец что-то во внешнем мире стронулось с места и покатилось в нужную сторону. В январе 1948 года свежеиспеченное издательство «Шаста» захотело приобрести «Детей Мафусаила», но просило увеличить его объем, чтобы можно было издать отдельной книгой. Это было фантастическое предложение – обычно издатели просили Хайнлайна сократить текст, а не увеличить его. Аванс от «Шасты» составил $200. А вскоре журнал «Argosy» купил рассказ «Присаживайтесь, джентльмены». Имея деньги на руках, они смогли оставить трейлерный парк Форт-Уэрта и двинуться к побережью, в Новый Орлеан. Там осточертевший им трейлер был продан какой-то молодой парочке, а они окунулись в атмосферу фестиваля Марди Гра и наконец-то позабыли ледяные ужасы кочевой жизни. В съемном жилье Хайнлайн завершил «Хэйуорт-холл», переименовал его в «Космического кадета» и начал сокращать. Обычная рутина – из 73 000 слов сделать 70 000.
Литературови́дение
Что же было в этих семидесяти тысячах слов? Безусловно, это был шаг вперед по сравнению с «Галилеем». Хайнлайн перестал максимально упрощать сюжет, и в «Кадете» происходит множество разных событий и сплетаются множество тем и сюжетных линий. К сожалению, в нем маловато приключений. Дети этого, похоже, не заметили, а вот многие взрослые дяденьки были этим обстоятельством очень недовольны.
В отличие от «Галилея», «Кадет» – уже полноценный роман взросления. В нем впервые, очень осторожно, поднимается проблема отрыва от корней – то, что Хайнлайн сам испытал на своей шкуре, вернувшись на побывку в родной дом: стены стали уже, потолок ниже, а разбег интересов с родными больно ужалил в сердце. Хайнлайн убрал из сюжета душераздирающую сцену бомбардировки, заменив ее чисто умозрительной дискуссией с родителями, но моральный гнет, нависший над героем дамокловым мечом, оставил. Очень жаль, что Хайнлайн не вставил в роман несколько подобных сцен – в разных местах, с разными людьми, но писателю, конечно, виднее, а мне остается только сожалеть, что в «Кадете» не нашлось места для хорошей социально-психологической драмы. В целом же роман уже приблизился к универсальной ювенильной формуле Хайнлайна: «наука + приключения + социология».
