– Дедушка?
В голосе Ханны уже нет привычной монотонности; кажется, она вот-вот расплачется. «Разве вы не видите, что пугаете ребенка?» – хочется заорать мне, однако не следует пугать внучку еще больше. Нетрудно догадаться, что перед домом столпились журналисты. Мне удается разглядеть планшеты и фотоаппараты, и даже камеру с микрофоном. Женщина с рыжими волосами отделяется от толпы и делает несколько неуверенных шагов к машине.
– Будь ты проклят, Рогнер, – цежу я сквозь зубы.
Впрочем, вряд ли Ларс Рогнер сейчас среди них. Но я готов поспорить, что он кого-нибудь подослал. Хотя бы эту женщину в синем плаще. Медленно, но неотвратимо она приближается к нашей машине. Кое-кто из толпы следует ее примеру. Теперь нас разделяют метров десять.
– Ханна, – произношу я как можно спокойнее и одновременно, не сводя глаз с журналистов, одним движением стягиваю пиджак и забрасываю назад. – Ложись на сиденье и спрячься под пиджаком.
Ханна без лишних вопросов отщелкивает ремень. На всякий случай я все же бросаю взгляд на заднее сиденье. Ханна послушно свернулась под моим пиджаком, но ее белые локоны остаются на виду. Я подтягиваю пиджак, чтобы ничего не было видно. Затем разворачиваюсь, берусь за руль и аккуратно трогаюсь. Сердце готово выскочить из груди. От журналистов нас отделяют не более пяти метров. Кажется, они вот-вот обступят машину. Мне представляется, как женщина в синем плаще бросается на капот, в то время как ее коллеги дергают двери, стучат по стеклам и кричат. Но я ошибаюсь. Когда подъезжаю, толпа расступается и даже отходит на безопасное расстояние. Я без проблем подкатываю к дому и правой рукой жму на кнопку дистанционного управления, которая приводит в движение ворота гаража.
– Не высовывайся, Ханна.
Дожидаюсь, пока ворота полностью опустятся за нами, и только потом глушу мотор. Кажется, впервые за эти несколько минут я сделал вдох.
– Все хорошо, – разворачиваюсь и освобождаю Ханну из-под пиджака. – Мы справились.
Ханна садится и моргает.
Я открываю дверцу и выхожу, после чего помогаю выйти Ханне и достаю из багажника небольшую сумку, которую для нее собрали в центре реабилитации. Вещи из детского фонда при клинике. Надо будет съездить за покупками, в идеале завтра же. Не хочу видеть свою внучку в поношенной одежде посторонних людей.
Тяжелая железная дверь ведет из гаража в дальнюю часть прихожей. Там нас уже дожидается Карин. Лицо у нее мертвенно-бледное.
– Слава богу, – произносит она с облегчением, когда замечает Ханну.
Всюду царит непривычный полумрак. Карин опустила ставни по всему дому, чтобы уберечься от любопытных взглядов. Теперь она опускается на колени перед Ханной, но продолжает смотреть на меня.
– Полдня пытаюсь до тебя дозвониться! Как это могло случиться? – В ее голосе сквозит истерика. – Откуда здесь взялись эти люди? Откуда они узнали, что ты привезешь сегодня Ханну? Как нам теперь быть?
– Для начала не волноваться, – отвечаю я и примирительно поднимаю руки.
– Не волноваться? Ты как будто и не видел, что там творится!
– Я это улажу.
– Интересно, каким образом? Мы не можем даже обратиться в полицию, чтобы те избавили нас от этих людей! Ни один из них не ступил ногой на наш участок! Ты ведь помнишь, как это было, когда они осаждали нас из-за Лены… Пока они слоняются по дороге, им ничего нельзя предъявить. Это общественная территория. – Карин протягивает руку и указывает в направлении двери. – Они могут целый день там стоять, и никто им слова не скажет!
– Карин… – я киваю на Ханну. Та по-прежнему стоит перед ней, неподвижно и молча.
Карин вздыхает и наконец-то переключает внимание на внучку.
– Здравствуй, Ханна, – и улыбается. – Хорошо, что ты наконец приехала.
Ханна не реагирует, и Карин снова переводит взгляд на меня. Вид у нее несколько беспомощный. Я собираюсь что-то сказать, чтобы растопить лед, но тут Ханна сама поворачивается ко мне. В ее глазах читается разочарование.
– Дедушка, мы же не собирались делать остановки.
– Нет, мы… – я запинаюсь. – Мы приехали, Ханна. Мы дома.
Ханна кривит рот.
– Но это вовсе не мой дом, дедушка.
Ясмин
– Простите, что принимаю вас так поздно, фрау Грасс, – говорит доктор Хамштедт, прикрывая дверь в свой кабинет.
Мы доваривались встретиться вечером в половине девятого, но мне пришлось некоторое время просидеть одной в ее кабинете.
– Загруженный выдался день, – добавляет она с улыбкой.
Психиатрическая клиника Регенсбурга, возглавляемая фрау Хамштедт, единственная в округе специализируется на детях и подростках. Я не хочу даже думать о том, что она имеет в виду под «загруженным днем». В воображении сразу возникают сцены с бьющимися в эпилептических припадках, пускающими слюни подростках в смирительных рубашках. Я словно слышу их вопли, разносящиеся по длинным коридорам, и у меня по спине бегут мурашки.
Заставляю себя улыбнуться и выдавить:
– Всё в порядке.
Хоть это совсем не так. История с письмами, ситуация сама по себе. Вылазка в психиатрическую клинику и вообще выход за пределы квартиры. Да еще в такое позднее время, когда на улицах уже темно и от фонарей расходятся длинные зловещие тени. Все это давит на меня, стискивает грудную клетку и вызывает ломоту в суставах, как при сильной простуде.
Фрау Хамштедт окидывает меня испытующим взглядом, после чего направляется к своему столу.
– Честно говоря, фрау Грасс, я была удивлена, когда вы позвонили и попросили о встрече.
Так же как и Кирстен была удивлена, когда я внезапно согласилась позвонить психотерапевту. И с каким усердием я вновь и вновь набирала ее номер, постоянно занятый, чтобы наконец-то пробиться и уговорить принять меня сегодня же, невзирая на загруженность.
– Тем более, – фрау Хамштедт кладет руки на стол и чуть подается ко мне, – что не я ваш терапевт. Вы наблюдаетесь у фрау Бреннер на Шютценштрассе.
Украдкой бросаю взгляд на дверь, чтобы еще раз удостовериться, что она закрыта. Там, в коридоре, сидит Кирстен, которая и сопроводила меня сюда. К моему, как она считает, терапевту. Притом что до этого я видела фрау Хамштедт только однажды – во время осмотра в клинике Кама, вскоре после побега из хижины.
– Да, могу себе представить. Как вы удивлены, я имею в виду, – произношу я негромко.
Хотя мне сложно представить, что Кирстен станет подслушивать у двери. Куда вероятнее, что она надела наушники или погрузилась в чтение газеты. Кирстен не из тех, кто спокойно переносит скуку и бездействие.
Кажется, фрау Хамштедт ждет объяснений, почему я предпочла встретиться с ней вместо фрау Бреннер и к чему такая срочность. По дороге сюда я заранее все продумала и воспроизвела ответы у себя в голове. А теперь начисто все забыла.
