По всем статьям и согласно всем критериям пропаганда антибольшевистского движения была провалом. Это правда, что усилиям ОСВАГа препятствовали нехватка талантливых работников и скудость технических ресурсов, но настоящий источник неудачи был более глубоким. У лидеров Добровольческой армии не было ясно сформулированных целей; работа агентства пропаганды просто отражала сумятицу и противоречия внутри движения. Действительно, что могут сделать нанятые газетные работники и агитаторы, когда глава армии склонен откладывать принятие противоречивых решений и избегать сложных вопросов? Когда Деникина спросили, за что сражается его армия, он не смог ответить ничего лучше, чем «За Россию». Это вряд ли могло вдохновить.
В действительности само значение пропаганды противоречило представлениям лидеров белых о Гражданской войне. Им было сложно принять, что они живут во время, когда российский народ нельзя полностью исключить из принятия решений, влияющих на будущее страны. Необходимость поддержки общества не вызывала вопросов, однако лидеров белых возмущала необходимость обращаться к народу и объяснять свою политику. Они считали пропаганду чем-то нечистым и бесчестным. Вряд ли удивляет, что ОСВАГ не привлекал лучших людей.
ОСВАГ был одной из наиболее непопулярных структур Добровольческой армии. Те, кому не нравились некоторые аспекты политики армии, — другими словами, подавляющее большинство людей, — ненавидели агентство пропаганды за поддержку этой политики. Хотя это было очевидной неправдой, реакционеры продолжали считать, что в ОСВАГе работают евреи и социалисты. Более обоснованно считать его оплотом реакционеров, даже по сравнению с другими агентствами армии. Монархистам удалось внедриться в некоторые местные отделения, давать работу своим идеологическим сторонникам и часто безнаказанно выражать взгляды, противоречащие официальной политике армии. Особенно ненавидели ОСВАГ казаки: они считали его рупором великорусского национализма и противником местной автономии.
Неловкие усилия, которыми ОСВАГ пытался привлечь рабочих и крестьян, были просто отражением неловкости, с которой лидеры антибольшевистского движения устанавливали контакт с российским народом. И к их великому несчастью, в области пропаганды им приходилось состязаться с мастерами своего дела.
Церковь
Православная церковь, конечно, не была структурой Добровольческой армии, но ее огромный вклад в антибольшевистское движение не подлежит сомнению. Помимо общего выражения поддержки, у Добровольческой армии не было разработано политики в отношении церкви. В июне 1920 года, когда архиепископ Феофан предложил, чтобы правительство учредило управление церковных дел, консультативный совет Врангеля отклонил это предложение, посчитав, что в этом изменении нет необходимости.
С самого начала войны церковники поняли, что большевики — их непримиримые враги, и делали все, что в их силах, для победы. Иерархи помогали им как только могли. Лидеры церкви неоднократно обращались к общественному мнению Западной Европы и к другим христианским церквям за помощью в борьбе против большевиков. На ранних этапах Гражданской войны, например, митрополит Одесский Платон обращался к христианам Западной Европы с такими словами: «И вот я опускаюсь на колени в слезах из глубины моей страдающей души и обращаюсь к вам: “Помогите страдающему русскому народу”. Все еще есть сила в борьбе против большевиков, и в организме по-прежнему есть сильные и здоровые клетки, такие как наша Добровольческая армия». Церковные лидеры участвовали в пропагандистской работе Добровольческой армии. Когда в декабре 1918 года Особое совещание учредило комиссию по изучению способов улучшения пропаганды, в ее состав вошел представитель церкви Георгий Шавельский. Представители церкви придавали авторитет и доверие многочисленным комитетам, учрежденным для изучения зверств большевиков. Священники отмечали важные победы белых специальными церковными службами.
Лидеры Добровольческой армии знали о ценности идеологической поддержки и делали все, чтобы помочь церкви в организации и распространении ее влияния. Летом 1919 года Деникин предложил церковнослужителям созвать съезд для восстановления церковной иерархии. Совещание началось 3 июня в Ставрополе в присутствии 60 избранных делегатов. Деникин в открывающей речи выразил уверенность, что ближайшая цель церкви и Добровольческой армии одна и та же: борьба с большевизмом всеми возможными средствами. Съезд избрал президиум из семи человек, который возглавил архиепископ Донской Митрофан.
Священнослужители и офицеры Добровольческой армии
Самая большая помощь, оказанная церковью, состояла не в обращениях к незаинтересованной иностранной аудитории, а в ее уникальной возможности входить в контакт с народом. Сеть деревенских священников покрывала всю сельскую местность, и они были несравненно более эффективны как антибольшевистские агитаторы, чем представители ОСВАГа. Они осуждали атеистов-большевиков, поносили их зверства против верующих и прославляли мучеников за дело. Часто они даже возглавляли белое партизанское движение. Если оглянуться назад, нет сомнений, что нападки большевиков на религию вызвали негативную ответную реакцию. Сообщения о крестьянских восстаниях почти неизменно упоминали как движущую силу какое-либо непосредственное покушение на церковь. Церковь с радостью распространяла вымыслы, такие как доклад из Ялты о том, как еврей-комиссар выстрелил в икону и был убит, когда пуля от иконы срикошетила прямо в него.
Политические организации
Территории, контролируемые Добровольческой армией, привлекали большое количество политиков различных убеждений. Они приходили на Юг как для того, чтобы избежать гонений, так и для того, чтобы предложить свои услуги лидерам антибольшевистского дела. В Киеве, Харькове, Ялте, Одессе, Ростове и Екатеринодаре они проводили заседания и конференции, организовывали лекции и бесконечно диспутировали о политических платформах и альянсах. В итоге они достигли очень малого. Те гражданские, кто действительно играл значительную роль в администрации Добровольческой армии, достигали влияния не как представители организованных политических групп, а посредством своей близости к могущественным генералам.
В антибольшевистской России действовали три политические организации: левый «Союз возрождения России», правый «Совет государственного объединения России» и центристский «Всероссийский национальный центр».
«Союз возрождения России» был наименее влиятельным. Это была организация умеренных социалистов, которые боялись большевиков больше, чем контрреволюции. Ее деятельность концентрировалась в городах Украины, а наиболее яркими лидерами были В. А. Мякотин, И. П. Алексинский и А. А. Титов. Хотя у «Союза» были серьезные несогласия с политикой армии, он всегда оставался в рамках лояльной оппозиции. Он никогда не пытался восстановить население против армии, но, напротив, призывал народ принять белых как освободителей.
Лидеры «Союза возрождения России» критиковали армию по двум важным пунктам. Они не одобряли выжидательный и колеблющийся подход Особого совещания к земельной реформе. Они хотели, чтобы все сельскохозяйственные земли стали национальной собственностью и затем были распределены между крестьянами. Еще один вопрос касался организации антибольшевистского движения. Они осуждали принцип диктаторства Деникина и хотели часть политической власти для себя. Деникин не делал им никаких уступок, поскольку в глубине души считал всех социалистов предателями. Годы спустя после Гражданской войны, когда ему следовало бы быть более осведомленным, он все еще полагал, что социалисты или поддерживают большевиков, или хотят сохранять нейтралитет и что они в ответе за многие покушения на жизнь лидеров белых.
