Деникин обычно отдавал административные посты украинским россиянам, которые знали местные окружающие условия. Опора на местных оказалась не преимуществом, а источником слабости. Армия провозглашала недальновидную и шовинистическую политику; ожесточенные русские националисты, однако, даже выходили за рамки целей Деникина и использовали свои посты для мелочной мести. Шульгин имел решающее влияние в кадровых вопросах. По его рекомендации, например, главой Киевского бюро отдела пропаганды стал А. И. Савенко. Этот человек был печально известным антисемитом, членом реакционных «Черных сотен» и таким фанатичным ненавистником украинских националистов, что даже Драгомиров, друг Шульгина, был вынужден выражать свое недовольство им в письме Деникину. Население создавало свой образ Добровольческой армии на основе знакомства с людьми наподобие Савенко.
Под руководством таких политиков белые атаковали два института, которые считали главными опорами националистического движения, — кооперативы и школы. Агент «Азбуки» писал из Киева в сентябре: «Кооперативное движение — это цитадель сепаратизма, где сделки заключаются на украинском языке, а русского вообще нельзя услышать. Кооперативное движение в целом находится в руках сепаратистов и враждебно Добровольческой армии и идее единой России». Представителям Добровольческой армии не нравились кооперативы нигде: они считали, что там преобладают социалисты, — но на Украине они старались уничтожить их. Они выпускали законы, которые ущемляли их интересы, и закрыли большое число их, часто без повода.
Вопрос украинских школ был даже более взрывоопасным. Деникин в своем манифесте сказал об обучении украинскому:
Оставляя государственным языком на всем пространстве России язык русский, считаю совершенно недопустимым и запрещаю преследование малорусского народного языка. Каждый может говорить в местных учреждениях, земских, присутственных местах и суде по-малорусски. Частные школы, содержимые на частные средства, могут вести преподавание на каком угодно языке. В казенных школах, если найдутся желающие учащиеся, могут быть учреждаемы уроки малорусского народного языка в его классических образцах.
Как должен был понимать Деникин, введение русского языка как языка преподавания в школах с государственной поддержкой успешно пресекало обучение украинскому. Он знал, что учителя были националистами, и хотел подорвать их влияние. Его обращение в целом было воспринято украинцами с огромной враждебностью, но пункт о школах вызвал наибольшее негодование. Власти отреагировали на это, закрыв газеты, которые выражали недовольство.
Украина была неоднородной страной, где влияние националистов отличалось в зависимости от региона. Представители Добровольческой армии в разных частях страны сталкивались с различными проблемами. На западе, особенно в Полтавской губернии, крестьяне были сторонниками Петлюры. Напротив, богатое крестьянство севера было относительно дружелюбно. Здесь крестьяне восставали против большевиков и приветствовали Добровольческую армию. Поскольку они боялись, что красные могут вернуться, многие из них добровольно пошли сражаться за Деникина. Юго-восток, где преобладали банды анархистов, был самым беспокойным и сложным для управления.
Деникин, вместо того чтобы создать административный аппарат для управления страной как единым целым, создал три военных губернаторства. Первое — для Киева (включая Киевскую, Волынскую и большую часть Подольской, Полтавской и Черниговской губерний). Первым военным губернатором был генерал Н. Бредов, которого позднее сменил генерал А. М. Драгомиров. Второе — для Харькова (части Курской, Воронежской, Полтавской, Херсонской и Екатеринославской губерний). Военным губернатором Харькова был генерал Май-Маевский. Третье — Новороссийское (Херсонская, часть Подольской губернии и Крым). Здесь военным губернатором был генерал Шиллинг.
Двумя основными центрами власти Добровольческой армии были Киев и Харьков. Целесообразно изучить эти два города подробнее, потому что каждый представлял собой свой аспект Украины. История этих двух городов на протяжении осени 1919 года была в значительной мере историей Добровольческой армии на Украине.
Харьков белые удерживали дольше. Они заняли город 24 июня и оставили его только 12 декабря. Читая донесения разведки, мы можем проследить постепенное, но постоянное ухудшение условий жизни, падение боевого духа и дезорганизацию. В июне население приветствовало Добровольческую армию с огромным воодушевлением. Большевики в последние дни своего правления осуществили более тысячи кровавых убийств. Также красные не смогли обеспечить город продовольствием, и в начале июня народ испытывал огромную нужду. Донесение, отправленное в первые дни, цитирует слова рабочего: «Хороша та власть, что дает нам хлеб».
Поскольку подавляющее большинство людей было русскими, украинский национализм не представлял проблемы, и Харьков принял заявление Деникина о «малороссийском народе» без возражений. Представителей Добровольческой армии заботила сила организованного рабочего класса, а не националисты. Но в первые дни даже рабочие абстрагировались от своей враждебности. В их глазах самой положительной чертой нового режима была его возможность обеспечить дешевый хлеб. Непосредственно сразу после прихода войск цена хлеба упала до десяти раз от прежней. В эти воодушевленные первые дни набор рекрутов шел успешно; в первые три дня добровольцами пошли пять тысяч человек. Политическая жизнь в городе также имела многообещающее начало. Городская дума была снова созвана и избрала совет, состоящий из пяти кадетов и одного национал-социалиста. Дума взяла на себя ответственность за реорганизацию экономической жизни не только в городе, но и в губернии.
Разочарование армией началось среди рабочих. Аннулирование советских денег стало для них огромным ударом. Затем они обнаружили, что белые не могут восстановить экономическую жизнь и фабрики стоят без дела. Хотя цены на продовольствие были ниже, чем в Советской России, безработные рабочие едва могли прокормить семьи.
В августе агенты жаловались на общее безразличие. Как выразился один из тех, кто рапортовал скорее из губернии, чем из города: «Среди крестьян отсутствует чувство эмоционального подъема». Он продолжает: «Крестьяне пассивны и не хотят участвовать в борьбе с большевизмом, хотя большевизм чужд их природе. Но они считают казаков «вашими», а не «нашими». Они просто наблюдатели. В некоторых случаях они не реагируют на мобилизацию».
После моментальной вспышки энтузиазма в политической жизни воцарилась апатия. Опытные местные лидеры исчезли в неразберихе, а их место заняли новички, у которых не было сильных местных связей. В то же время из-за трудностей организации сообщения организации, которые действовали в Харькове, имели слабый контакт с общенациональными центрами или партиями. В любом случае, население было явственно незаинтересованным, а «лидеры» действовали в вакууме.
Даже самая активная группировка в Харькове, «Союз возрождения России», которая объединила левых кадетов, социал-революционеров и некоторых меньшевиков, насчитывала двадцать пять человек. «Союз» получал поддержку левой интеллигенции и двух крупнейших газет города, «Новое Слово» и «Южный Край». Он организовывал митинги в поддержку политики армии, а ее поведение было неизменно лояльным. «Всероссийский национальный центр» состоял по большей части из правых кадетов и выражал точку зрения местной буржуазии. Там насчитывалось всего девятнадцать членов. У третьей крупнейшей национальной организации, «Совета государственного объединения России», представителей в Харькове не было.
