Все спланировав, генералы были готовы бежать в тот же день, когда придет разрешение. Марков, Лукомский, Романовский и Деникин путешествовали инкогнито, а Корнилов отказался прятаться и предпочел вести своих текинцев лично. Это решение оказалось импульсивным и плохо взвешенным. Большевики, вскоре обнаружившие, что их злейшие враги ускользают, могли потерять контроль и не найти людей, путешествующих инкогнито. Но генерала, ведущего за собой несколько сотен солдат, можно было легко вычислить.
Поход был невероятно сложным. Всадники начали марш с целью как можно дальше уйти от Быхова: из семи ночей они отдыхали лишь четыре. Погода была очень холодной, а солдаты были плохо экипированы. У них было лишь смутное представление о том, что их ждет впереди. Когда после семи дней похода их догнали красные, это было слишком даже для преданного Текинского полка. Столкновение было не очень серьезным, хотя лошадь Корнилова была убита прямо под ним. Красные обстреляли их издали, а затем отступили. Тем не менее Корнилов собирался продолжать поход. Он театрально уговаривал свой полк, даже грозился совершить самоубийство, но не отступать: текинцы все равно отказались двигаться дальше. На следующий день Корнилов сел в поезд в одежде румынского крестьянина с паспортом на имя Лариона Иванова. 19 декабря будущий предводитель Добровольческой армии без особых сложностей прибыл в Новочеркасск.
Путь других генералов не был таким опасным. Лукомский, одетый как немецкий поселенец, ехал через Могилев и Москву. Единственное неудобство, которое он испытал, было то, что ему пришлось сбрить усы и бороду. Романовский был младшим офицером, а Марков — простым солдатом. Полковник Кусонский посадил этих двоих на свой поезд до Киева, и оттуда они благополучно добрались до места назначения. Деникин притворился поляком и ехал один. Он стал генералом в самом начале войны и с того времени совсем забыл, что значит быть обыкновенным человеком. Так как он все время находился в армии, то мало знал о проблемах, волнующих большинство русских людей. Но во время этой поездки люди общались с ним как с равным. Тогда, по его словам, он впервые почувствовал всю силу ненависти бедных к богатым. В своих мемуарах он отмечал, что такая ненависть не могла быть только результатом большевистской пропаганды; в этом были также виноваты условия, в которых жили крестьяне в прошлые века, и страдания, принесенные войной.
Возможно, это непродолжительное, но близкое общение с русскими крестьянами и сформировало неоднозначное отношение Деникина к старому режиму. Он винил в неудачах родины всех людей, а не только большевиков. Никто из других представителей Белого движения не писал таких писем:
«Теперь я простой «буржуй», иногда на меня бросают косые взгляды, иногда взгляды полные ненависти, но чаще всего на меня просто никто не обращает внимания. Теперь я столкнулся с реальной жизнью, и меня это очень испугало. Прежде всего, я почувствовал ненависть ко всему, что социально или интеллектуально выше толпы, ко всему, что носит малейший оттенок роскоши, даже скучные побрякушки, являющиеся атрибутом другой культуры или того, что чуждо толпе. Это чувство выражает ненависть, накопленную веками, горечь, порожденную тремя годами войны, панику, посеянную революционными лидерами».
Деникин, Марков и Романовский прибыли в Новочеркасск 5 декабря; Лукомский — на следующий день.
Рождение Алексеевской организации
Прибыв в Новочеркасск из Быхова, генералы обнаружили антибольшевистскую организацию офицеров, в конечном итоге сформировавшую Добровольческую армию. Название организации — Алексеевская — отражает ее природу: это детище одного человека — генерала Алексеева.
Специфические черты этой организации объясняются последними месяцами Временного правительства. Очень немного известно о первых шагах Алексеева: он умер в 1918 году, и у большинства генералов не хватило времени написать мемуары. После Корниловского мятежа Временное правительство не доверяло офицерам, поэтому Алексеевской организации пришлось сохранять конспирацию, этим объясняется нехватка средств.
Генерал начинал свое дело исключительно из благотворительных побуждений; он хотел помочь семьям офицеров, участвовавших в Корниловском мятеже, нуждающимся офицерам, которые просили его о помощи. Благодаря бывшей должности, в штабе Ставки у него сохранились прекрасные связи с политиками, и он их использовал для привлечения средств. Его письмо к Милюкову, написанное в сентябре 1917 года, очень интересно тем, что в нем он просто угрожает некоторым промышленникам, что раскроет степень их участия в Корниловском мятеже, если они не выделят деньги семьям заключенных:
«У меня к вам есть просьба. Я не знаю адресов товарищей Вышнеградского, Путилова и других. Но семьи заключенных существуют на грани смерти от голода. Чтобы их спасти, офицерскому комитету необходимо собрать 300 тысяч рублей. Я прошу этих людей срочно прийти им на помощь.
Мы не можем бросить на произвол судьбы семьи тех, кто был связан с нами общим делом и идеей. Я покорно прошу вас взять на себя это ответственное задание и сообщить мне о результатах. Мы, офицеры, больше чем просто заинтересованы в этом.
Необходимо сказать, что если дело немедленно не продвинется вперед, то будет проведено энергичное расследование, с целью выявить истинные обстоятельства, и за пять или семь дней дело будет передано в суд. Генерал Корнилов в суде опишет реальную картину всех приготовлений, всех участников [мятежа], чтобы показать русским людям, с кем он имел дело, со сколькими людьми он имел договоренность и как он, лишь с маленькой группой офицеров, брошенный всеми, отвечает за свои поступки перед судом».
Генерал от инфантерии Михаил Алексеев
Мы не знаем, сколько денег удалось собрать Алексееву, но это обращение не оказалось напрасным, если учесть, что он смог помочь сотням пострадавших. Со временем эта организация приобрела и другие функции, помимо благотворительности, некоторые из них не отвечали законам Временного правительства. Например, Алексеев помог офицерам остаться и Петрограде, так как ему удалось уговорить его друзей-предпринимателей устроить их в качестве рабочих. В период революций организация офицеров имела политическое значение. Некоторые политики, например В. М. Пуришкевич, надеялись, что Алексеев использует своих офицеров для давления на Временное правительство, чтобы вести более консервативную политику. В этот период Алексеев принимал активное участие в политической жизни страны: он переписывался с такими антибольшевистскими лидерами, как атаман Каледин, укрепил связи со многими военными училищами, а также организовал еще одну так называемую Алексеевскую организацию в Москве.
Но, несмотря на очевидную опасность и все разговоры о скором восстании большевиков, произошедшими 25 октября событиями генерал был глубоко потрясен, как и большинство его соотечественников. Борис Савинков, политик, социал-революционер, враг красных, виделся с ним в день революции; к своему разочарованию, он увидел, что у Алексеева нет никакого плана действий. Военная сила, его команда офицеров, была слишком слаба, чтобы оказать вооруженное сопротивление.
