Провал вторжения имел далеко идущие последствия. Армия Врангеля, которая до того времени знала только победы, потерпела крупное поражение, что подорвало боевой дух. Если бы белым удалось отвоевать земли казаков — а шансы казались превосходными, — они могли бы увеличить размер армии и сильно усложнить задачу большевиков закончить Гражданскую войну. Но поскольку белые не смогли победить относительно малочисленную 9-ю Красную армию на дружественной территории, наиболее дальновидные среди них в этот момент должны были понять: у них нет шансов успешно сражаться с основными силами большевиков. Окончательное поражение было лишь вопросом времени.
Последние бои
Победы поляков над Красной армией сделали возможными ранние успехи Врангеля. По иронии, несколькими месяцами позже и в других условиях новая серия польских побед привела к окончательному поражению Белого движения на Юге России.
Хотя тесные связи между военными удачами Врангеля и маршала Пилсудского были очевидны даже для многих современников, между этими фактическими союзниками существовало лишь неустойчивое сообщение. Отчасти так было из-за сложностей его организации, а отчасти из-за огромных идеологических расхождений этих двух командиров. Поскольку сообщение между Симферополем и Варшавой осуществлялось через Париж, во время, когда военная ситуация часто менялась с невероятной быстротой, о значимой координации стратегий не могло быть и речи. В конце июня Врангель назначил генерала Махрова своим представителем в Варшаве. Махров, однако, приступил к новым обязанностям только в сентябре, после решающих боев на подступах к польской столице.
Врангель, действуя на основе провозглашенного им принципа о сотрудничестве даже с дьяволом во имя победы над большевиками, хотел бы упрочить отношения с маршалом Пилсудским. Польский лидер, однако, оставался верным своему социалистическому происхождению, как минимум до той степени, чтобы не доверять русскому генералу. Он не любил то, за что выступал Врангель, и был невысокого мнения о военной ценности Белой армии. Он хотел поддерживать представителей довольно мифической «третьей России» — категории, куда включал украинского социалиста и националиста Петлюру и старого социал-революционера Бориса Савинкова. К тому времени как Пилсудский оказался готов оказать некоторую помощь белым, было уже слишком поздно и на практике ничего не изменило.
Белые русские беспомощно наблюдали за изменением ситуации в польско-советской войне. Польское вторжение на Украину скоро превратилось в катастрофу. Ценность Петлюры как союзника оказалась незначительной, поскольку националистический лидер больше не привлекал существенного числа последователей. В России, однако, война с Польшей породила националистический энтузиазм, и большевикам удалось получить поддержку даже среди тех, кто в прошлом испытывал к ним враждебность. В середине мая Красная армия предприняла контратаку, и после серии побед в июне, июле и августе красные угрожали польской столице.
Поражения Польши временно улучшили положение Врангеля: большевики сконцентрировали усилия на победе над иностранным врагом, а французы, которые были твердо намерены не допустить формирования коммунистического правительства в Варшаве, смотрели на Врангеля более благосклонно. Чтобы усилить его мощь, 10 августа французское правительство признало его фактическим правителем Юга России. В свою очередь, Врангель принял на себя обязательство выплатить государственный долг России, пообещал земельную реформу и с течением времени созвания всенародного Собрания. Кроме того, французы вынудили румынское правительство передать Врангелю как минимум часть военного имущества России, остававшегося в стране после окончания Первой мировой войны. Требуемое снабжение значительно улучшило положение белых, но зарубежное признание было даже более важным. Понятно, что население Крыма не было уверено в постоянстве режима, и многие отказывались от сотрудничества. Установление дипломатических связей с Францией дало толчок усилению боевого духа: многие русские считали его гарантией того, что Франция не позволит уничтожить белый режим. Так что середина августа была кульминационной точкой успехов Врангеля. Врангель, в отличие от многих соотечественников-современников, понимал, что в глазах французов остается полезным союзником, лишь пока его армия успешно сражается. По этой причине его исключительно заботило, как подействует на отношение за рубежом его провал на Кубани. Он пытался защитить себя, делая вид, что операция была успешной, и что он отступил не в результате поражений, а по стратегическим соображениям. Естественно, он и его пропагандисты подчеркивали тот факт, что армия, вернувшаяся в Крым, была более многочисленной, чем та, что отправилась в путь несколькими неделями раньше.
Поражение белых на Кубани совпало с польскими победами. В середине августа поляки остановили наступление большевиков на Варшаву, и за короткое время преследователь превратился в преследуемого. Большевики потерпели поражение не только из-за стратегических ошибок, совершенных красными командирами, но и потому, что, против ожиданий Ленина, польские рабочие и крестьяне больше прислушивались к националистическим лозунгам своих лидеров, чем к коммунистической пропаганде.
Когда Врангель узнал о поражениях русских, он увидел в них опасность для своего движения. Если и поляки, и большевики поймут, что не могут победить друг друга, им придется пойти на компромисс. В этом случае ничто не будет препятствовать большевикам использовать свои значительно превосходящие человеческие ресурсы для уничтожения Белого движения. Врангель пытался убедить поляков продолжать войну, но его дипломатия была почти безуспешна. Ему, однако, удалось в конце сентября получить от польского правительства позволение создать на польской территории «Русскую армию». После долгих и трудных переговоров белые и поляки согласились назначить генерала Перемыкина командующим армии, в которой на тот момент было всего шесть тысяч солдат.
Белые больше не могли позволить себе проявлять осторожность; их военная стратегия была порождена отчаянием. Чтобы избежать столкновения с целой Красной армией один на один, Врангель решил вести армию на Украину, чтобы установить общий фронт с поляками. Он надеялся, что его успех вдохновит поляков продолжать войну, и ожидал, что в случае соединения его армия включит в себя корпус Перемыкина.
Главнокомандующий готовился к этой кампании со своим обычным педантизмом. Хотя ему не удалось завоевать доброе расположение Махно, он поддерживал дружеские отношения с другими лидерами партизан на Украине, обещая им денег и оружия. Он принял лидера федералистов Маркотуна и обсудил с ним пути сотрудничества. Также он реорганизовал войска, разделив их на две армии: первая, которую возглавлял генерал Кутепов, включала старый Добровольческий корпус и Донской корпус; вторая, во главе с генералом Драценко, включала в себя 2-й и 3-й корпуса и Терско-Астраханскую казачью бригаду. Остается тайной, почему Врангель выбрал на этот важный пост Драценко, который только что потерпел примечательное поражение на Кубани. Врангель также сформировал две независимые кавалерийские части, одну под командованием генерала Барбовича, вторую — генерала Бабиева.
На момент реорганизации у белых было 43 900 бойцов. Согласно советским обозревателям, боеспособность белых до некоторой степени снизилась в течение 1920 года. У них все еще было несколько превосходных частей, например дивизия Дроздовского старого Добровольческого корпуса, которая состояла полностью из офицеров; но тем, кто был призван недавно, недоставало умений и решимости членов Добровольческой армии.
