В ходе определения исхода борьбы политические ошибки были более судьбоносными, чем военные, и таким образом я полагаю, что мои основные задачи состоят в следующем: описать административный аппарат белых, реконструировать мировоззрение людей, которые организовывали общественные институты и управляли ими, и проанализировать социальную и экономическую политику белых. Конечно, в хаосе Гражданской войны существуют большие расхождения между политикой, заявляемой центральными органами, и тем, что в действительности происходило с людьми. В то время как рассказать о функционировании центральных учреждений, таких как Особое совещание Деникина, сравнительно просто, куда сложнее реконструировать работу административных органов непосредственно на местах. Например, мы можем проследить за развитием взглядов лидеров на вопрос земельной реформы, но у нас есть лишь смутная картина влияния закона Врангеля о земле на крестьян, и сложно установить, насколько большая часть реформы была в действительности осуществлена. Мы вынуждены делать предположительные выводы на основе немногочисленных свидетельств очевидцев.
Поскольку эта книга должна описать поражение армии, очевидно, что нам придется многое сказать об изменении военной обстановки. Однако эта книга не имеет военно-исторических целей. Меня больше интересуют армия как общественный институт, особенности ее происхождения и поведения солдат и вопросы морали и идеологического воздействия, чем ход военных кампаний.
Сходным образом я уделяю относительно мало места вопросу интервенции союзников. Я поступаю так, потому что полагаю, что Гражданская война была действительно гражданской войной в том смысле, что ее исход определяли военные силы и обстоятельства внутри страны. Кроме того, иностранная интервенция — это тот аспект Гражданской войны, который прекрасно и максимально детально описали другие историки. Действительно, многочисленные книги на эту тему могут на самом деле исказить нашу картину конфликта, преувеличивая роль иностранных сил.
В исторической литературе работы о большевиках куда лучше работ об их противниках. Однако во многих ценных в прочих отношениях книгах отсутствует сравнительная перспектива. Это серьезное упущение. Красные и белые, конечно, вполне сознательно боролись друг с другом, так что когда историк фокусируется только на одной из групп, он не может нарисовать совершенно точную картину. Например, для того чтобы понять аграрную политику Ленина, важно знать, что делали в этом отношении белые. В последнее время некоторые историки подчеркивают разнородный состав партии большевиков в годы Гражданской войны. Исследователи Белого движения сразу увидят, что в сравнении с ним большевики были крепко сплоченными.
Хотя я подробно излагаю только историю антибольшевистского движения на Юге России, я попытался написать нечто большее, чем история региона. Я сконцентрировался на микрокосме Юга, потому что это показалось мне лучшим способом уделить внимание огромному разнообразию приведенных в действие сил и таким образом достичь более полного понимания Белого движения в целом.
Большевики
Красные и белые соперничали друг с другом в создании административной структуры, формулировании политических мер, которые бы были обращены к крупным группам населения, и, конечно, на полях сражений. Для того, чтобы создать должную перспективу для рассмотрения Белого движения, давайте начнем наше исследование с короткого описания организационных принципов большевиков, их социальной и экономической политики и сильных и слабых сторон юной Красной армии.
Советские историки всегда отводили партии большевиков главную роль в победе в Гражданской войне. Действительно, партия давала красным неоценимое преимущество перед их врагами: она обеспечивала организацию и дисциплину в то время, когда эти качества были в дефиците. По мере того как обстоятельства менялись, организация была способна действовать в новых ситуациях и отвечать новым требованиям. Она предназначалась для объединения профессиональных революционеров, но трансформировалась в инструмент управления. Однако тот факт, что партия большевиков изначально создавалась для задач, которые сильно отличались от тех, которые она была вынуждена выполнять в ходе Гражданской войны, имел сравнительно малое значение. В действительности важно было то, что ленинские идеи, принципы и установки, нашедшие воплощение в партии, оказались очень своевременными.
Центральной чертой ленинской политической теории был упор на организацию. Ни один из революционеров до Ленина не уделял аналогичного внимания будничным потребностям создания партаппарата. Ленин всегда боролся против анархических элементов в российском социализме, он боялся спонтанных акций и не доверял им. По его мнению, успех революции зависел не столько от самих по себе рабочих, сколько от единства и компетентности партии. Из личного опыта революционной подпольной работы против царского режима большевики получили тот же урок: чтобы победить, партии требуются дисциплина и жесткая организация. В период анархии и смуты малочисленная группа целеустремленных людей может решить выдающиеся задачи. В России только большевики в соответствии со своими интеллектуальными и политическими традициями были склонны действовать, руководствуясь этим пониманием.
Конечно, партия еще не страдала сталинистским конформизмом. Большевики были членами международной социалистической общности, и их теоретическое наследие, наряду с элементами диктатуры, включало приверженность идеям демократии. Позднее, когда потребности в демократии и необходимость дисциплины будут входить в противоречие, большевики снова и снова станут отдавать предпочтение дисциплине. Но когда разгорелась Гражданская война, партия еще формировалась, и ее будущее было далеко не предопределенным. В период подпольной борьбы Ленин быстро избавлялся от тех товарищей, кто осмеливался не соглашаться с ним по важным вопросам. Однако вечно прагматичный лидер понимал, что потребности партии в 1917 году были не теми же самыми, как в те времена, когда она была только кучкой революционеров. Он знал, что даже недисциплинированные время от времени последователи могут внести существенный вклад, так что был готов закрыть глаза на «заблуждения» и прощать прежние «ошибки». Дисциплину ослабила и хаотичная ситуация революции. В результате партия большевиков в 1917–1921 годах была более разнородной организацией, чем когда-либо еще в своей истории. Она была разделена на фракции, а ее лидеры питали личную неприязнь друг к другу. Контроль центра над партийными ячейками на периферии зачастую был лишь поверхностным. Амбициозные и энергичные лидеры легко могли игнорировать директивы из Петрограда или Москвы. Однако нельзя не заметить, что по сравнению со своими противниками большевики были дисциплинированными и сплоченными.
Как состав, так и функции партии в годы революции и Гражданской войны претерпели огромные изменения. Рост численности партии был так велик, что за короткое время ее новые члены полностью скрыли из виду старые кадры. Надежных данных по поводу цифр количества членов партии не существует, но колебание их числа не подлежит сомнению. На момент Февральской революции партия насчитывала 23 600 членов. Согласно наиболее широко принятым оценкам, в ноябре 1917 года численность выросла до 115 000 человек. В период Гражданской войны партия переживала стадии быстрого роста и чисток, и в конце конфликта коммунистов было почти три четверти миллиона. Периодические чистки и набор новых членов были результатом конфликта двух целей лидеров. С одной стороны, партия хотела привлекать таланты для помощи в выигрыше войны и увеличивать свое влияние среди рабочих и крестьян; с другой, она не хотела нести ответственность за необразованных, безответственных карьеристов, проникавших в организацию.
