Медикаменты, поступавшие из-за рубежа, были так же ценны, как и военная техника. Осенью 1918 года эпидемия тифа выкосила Красную армию — 11-я армия, сражавшаяся на Северном Кавказе, особенно тяжело пострадала — а с красных болезнь перекинулась на белых. Хотя свои услуги добровольно предложило большое число докторов, без медикаментов они могли добиться малого. В эти ужасные месяцы умерших от тифа насчитывалось почти столько же, сколько убитых врагом. Эпидемия нанесла тяжелый урон в первую очередь среди солдат, но и офицеры не были от нее застрахованы; сам генерал Врангель заболел этой болезнью и как-то оказался на пороге могилы. Только прибытие медикаментов из-за рубежа позволило докторам успешно сразиться с эпидемией.
Британцы отправляли многочисленных инструкторов обучать русских использованию современного вооружения. Их правительство приказало им не вступать в бой, но искушение часто оказывалось слишком сильным: хотя Лондон официально отрицал это, инструкторы управляли танками и летали на аэропланах белых. Британцев русские раздражали: они не смазывали ружья; отправляли ружья на фронт, не обучив людей, как правильно использовать дорогие механизмы; не высчитывали, а просто прикидывали на глаз угол прицеливания; разбазаривали боеприпасы. Беззаботность русских солдат и офицеров ужасала британцев. Офицеры ложились вздремнуть, вместо того чтобы работать после обеда, а солдаты небрежно относились к своему оружию. В этих условиях британцы, закрепленные за Добровольческой армией, слабо верили в окончательный успех. Они демонстрировали неприязнь и читали нотации принимающей стороне; понятно, что русские отвечали на это глубокой антипатией. Жизнь интервента всегда нелегка.
Больше всего британцев тревожила беспрецедентная коррупция, с которой они сталкивались повсеместно. Союзники посылали не только оружие, но и другие товары. Английский журналист Джон Ходжсон, который пробыл в штаб-квартире Деникина несколько месяцев, писал, например, что Лондон прислал полностью оборудованный госпиталь на 200 коек, но до места назначения не дошло ни одной из них. Все кровати, одеяла, простыни и матрасы отправились по домам офицеров генштаба и членов правительства Кубани. Он написал, что, хотя ни разу не встречал медсестры в британской униформе, видел на улицах много женщин, носящих юбки и блузки, которые поставлялись вместе с оборудованием госпиталя.
Современные обозреватели согласились, что в Белой армии коррупция была намного сильнее, чем в Красной. Конечно, здесь было больше того, что можно украсть; щедрость, проявленная союзниками, была и вправду огромным искушением. Однако большее изобилие не может быть единственным объяснением большей коррупции. Настоящий источник различий можно найти в противоположных мировоззрениях этих двух элит. Лидеры большевиков верили в возможность переделать общество и человека и были приверженцами пуританских взглядов. Белые, напротив, считали Гражданскую войну не героическим периодом, в ходе которого закладываются основы лучшего общества, а кошмаром, который они должны по возможности успешно пережить. Исход конфликта заботил их ничуть не меньше, чем их врагов, и они определенно ненавидели врагов так же сильно, как те ненавидели их. Но их ненависть допускала толику цинизма, что вело к коррупции.
Генерал-лейтенант барон Петр Врангель
Слабости Белой армии существовали даже в период ее величайших побед, но стали более чем очевидными во время поражений. Добровольческая армия страдала от разногласий и нарушения субординации среди командования, а также упадка боевого духа среди солдат. Большевистских лидеров тоже раздирало несогласие в вопросах стратегии и военной организации. Но на стороне красных жесткой критике подвергались только политические меры Троцкого; Ленин оставался выше конфликтов, и его власть не подлежала сомнению. В лагере белых было по-другому. Поскольку основные стратегические планы разрабатывал Деникин, ответственность за неудачи возлагалась именно на него. Деникин никогда не обладал такой неоспоримой властью среди своих товарищей-командиров, как Ленин; Белое движение было разобщенным, и главнокомандующий не мог навязать свою волю некоторым из своих подчиненных без страха разрушить движение. И сам Деникин был как минимум частично в ответе за этот разлад. Он был человеком мягким и совсем не властолюбивым. Он позволял подчиненным перечить ему, даже когда хорошо понимал, что такое противостояние может причинить вред делу. Он терпел недисциплинированность части своих генералов, потому что хотел избежать неприятности их смещения. Он часто пытался оправдать свое бездействие тем, что недооценивает свою власть.
Из всех ссор в лагере белых ни одна не нанесла более серьезного вреда Добровольческой армии, чем постоянно усиливающееся соперничество Деникина и барона П. Н. Врангеля. Среди высшего руководства Врангель был одним из немногих аристократов. Он был выпускником Академии Генерального штаба, но, вместо того чтобы остаться в штабе, как было принято среди выпускников, предпочел служить в гвардейском полку. Он был, несомненно, одаренным человеком. Когда он присоединился к антибольшевистской армии в августе 1918 года, ему было всего сорок, но он уже был генералом с незаурядным послужным списком. Был он и харизматичным лидером. Помимо интеллекта и военных способностей, ему помогали выдающийся рост и звучный голос. В то же время он был безгранично тщеславен, амбициозен и питал слабость к патетике и интригам. Несмотря на свои таланты, он принес Белому движению значительно больше вреда, чем пользы.
Когда Врангель предложил свои услуги, Деникин был впечатлен и дал ему важный пост в командовании. Врангель хорошо сражался, но даже в первые недели пребывания в армии отличался высокомерным поведением. На военных советах он постоянно требовал подкрепления, большей доли поставок и признания. Его невозможно было убедить, что ситуация на других участках фронта также критическая и что другим командирам также приходится воевать без подкрепления и в условиях недостаточного снабжения. Многие из коллег-офицеров были возмущены его поведением и приобрели устойчивую неприязнь к нему. Его стиль привлекал одних и отталкивал других; у него были верные последователи и заклятые враги, но ни один из тех, кто его знал, не оставался к нему безразличным.
Кажется, что Деникин до некоторой степени благоговел перед этим эффектным и в высшей степени уверенным в себе аристократом, потому что он давал ему один важный пост командования за другим. Когда Деникин получил звание главнокомандующего Вооруженных сил Южной России в январе 1919 года, он хотел назначить на самую важную командную должность, лидера реорганизованной Добровольческой армии, своего друга генерала И. П. Романовского. Романовский обдумывал это предложение один день, но решил остаться начальником штаба Деникина. Тогда выбор Деникина пал на Врангеля. Это было необычное решение, поскольку Врангель был еще относительно непроверенным и был ни в коем случае не близок к главнокомандующему. Некоторые из старших офицеров, такие как генерал Казанович, опытный ветеран Ледяного похода, настолько тяжело переживали это назначение, что в знак протеста ушли в отставку.
