Штурм крепости прошел успешно. Рубеж пал окончательно и бесповоротно.
Сдаюсь, ох, сдаюсь, и еще раз сдаюсь, идтицкая богомышь! Устоять невозможно.
И ведь, надо признать, к делу он подошел с размахом.
Каждый вечер меня ждал новый ресторан, охапки цветов и еще какая-нибудь культурная программа. Театр, концерт и прочая ерунда. Про досуг Ксюши — отдельная песня.
И ни намека на секс не сделал, злодейская морда. Зато сейчас оторвались за неделю воздержания.
— Все, чертик, отбегалась, — заявил этот балбес, откатываясь на бок. — Сейчас заверну тебя в какой-нибудь коврик, наподобие твоей любимой «Кавказской пленницы» и отвезу домой.
— Эй, какой коврик, Гордеев? — ткнула его локтем. — Сама своими ножками пойду, не надо меня в пылесборник сворачивать.
— Вот так бы сразу, — заулыбался он.
— Сам виноват, плохо уговаривал.
— Кто? Я? — тут же навис он надо мной. — Вот же вредная, но такая…
— Какая?
— Любимая, — прижался к моим губам, не давая сказать больше и слова.
Ну все, держите меня семеро, сбылась мечта идиотки.
***
— Чертик, мне надо срочно слетать в Москву, — через день после моего переезда в Метелёвский дом огорошил Егор.
Вот тебе и утро пятницы.
— Возьмешь с собой? Хочу посмотреть, как изменилась столица за прошедшие пять лет, — сумела удержать на лице улыбку.
— У тебя же работа?
— В уикенд? Я же на выходные только.
Что-что, а отпускать его одного почему-то, жуть, как не хотелось. У меня прямо внутри все сворачивалось от плохого предчувствия.
И вообще, какой-то дерганый он стал в последние два дня. Словно пожалел, что добился своего, привез нас в дом, а теперь не знает, что с этим всем делать.
Смурной и задумчивый ходит.
— Василис, может в другой раз? Честное слово, мне будет неудобно перед тобой за то, что я не смогу уделить должного внимания. Дела, сама понимаешь.
Дела, понимаешь ли, в выходные. Ну да.
— А мы с Ксюшкой погуляем сами по себе, — не сдавалась я.
Дочь нежелательно, конечно, брать с собой. Но, зная собственного детеныша, одних она нас не отпустит. Особенно, новообретенного любимого папочку.
А папочка наш, гад, опять что-то скрывает.
— Хорошо, Вася. Если ты хочешь, — нехотя соглашается он.
— Егор, что-то случилось? — не могу не поинтересоваться.
— Ничего непоправимого, — нервно дергает плечом и поспешно проводит рукой по своей шевелюре.
— Не хочешь врать, поэтому не договариваешь? — озвучиваю самую безопасную, а может, наоборот, опасную версию.
— Вась, только не волнуйся. Все будет хорошо, — прижимает к себе в попытке успокоить.
Но моя мнительность и паранойя начинают расти в геометрической прогрессии.
В ночь с пятницы на субботу мы приземлись в Шереметьево. С учетом трехчасового полета и времени отведенном на регистрацию на рейс, это мы быстро управились.
Встречал нас Афанасьев — второй учредитель компании, которую возглавлял Гордеев. Однокурсник его бывший, с которым он и начинал свое первое дело. Пять лет назад, я о нем слышала, но ни разу не видела. Теперь вот настала пора познакомиться.
Оказалось, что Никита семьянин со стажем, и кресло детское в его автомобиле имеется. Так что, сам бог велел ему тащить свою задницу в аэропорт и встречать Генерального.
Шуточки-прибауточки на счет вновь обретенного семейства меня не впечатлили, зато Гордеев оценил, снисходительно позволяя соратнику эти панибратские подтрунивания.
Ксюшка относительно легко перенесла перелет. Немного покапризничала в самолете и перестала. А сейчас и вовсе дрыхнет, хоть из пушки пали — не разбудишь. Чудо мое, а не ребенок.
Я устроилась на заднем сидении рядом с детским креслом и невольно прислушивалась к диалогу мужчин впереди.
— Ну, рассказывай, что тут без меня было? С Забельским разговаривал?
— Разговаривал. Весь мозг мне съел этот придурок…
— В Питер сам сгоняешь, лады? Проконтролируй там процесс лично.
Разговор о работе, ничего такого, от чего бы мне стоило волноваться. Однако я волновалась, и еще как.
— Это Фрунзенская? — удивилась я, когда мы остановились во дворе одного из домов на набережной.
— Угадала, — улыбнулся Егор, вынимая дочь из кресла и привычно подхватывая её на руки. — Пойдем, Вась. Спасибо, Никит.
— Давай, шеф, — салютует, дурачась тот. — До свидания, Василиса, — отвешивает шутовской поклон мне.
— До свидания, — буркаю в ответ.
С умеренным любопытством осмотрела апартаменты Гордеева. Живут же люди!
— Ого! Да ты, никак олигарх, Гордеев, — поддела его.
— Ну, какой я тебе олигарх, Чертик? Скважины не имею, — хмыкает. — Всего лишь наследство отца, приумноженное непосильным трудом.
— Богатый жених, значит? — хмыкаю, замечая, как он кривится от моих слов. — Давай завтра в загс, а? Как в прошлый раз? А то, чувствую, зря я выпендривалась и тебе отказала.
— Васенька, мы обязательно поженимся, — берет он меня за плечи, поглаживая массирующими движениями по косточкам. — Как только я завершу одно маленькое дельце. А теперь спать.
***
— Мам, а с кем это папа? — задает сакраментальный вопрос моя дочь.
Встретились, блин, в кафе напротив офиса.
Я с хрипом вдохнула воздух сквозь стиснутые зубы, никак не сумев вытолкать его обратно, чтобы суметь ответить Ксюше. В груди бешеный стук сердца, удары которого отдавались где-то в горле.
Женщина. Брюнетка. И ребенок, почему находящийся на коленях у Гордеева.
Интересно девки пляшут! Это что это сейчас происходит? Ну и кто она, эта мадам?
Самым страшным предположением было, что это моя соперница, его любовница. Бывшая или настоящая, а может именно сейчас она получает отставку, как вариант? Это, если оптимистично. С этим обязательно разберемся, если хватит терпения и выдержки, чтобы не устроить скандал.
Однако, спустя секунду, стало все намного-много страшнее. Эта особа удачно повернулась лицом в мою сторону, и я её узнала.
— Ни хрена себе, зомби апокалипсис, — едва ли не уронила челюсть на пол.
Из серии: не верь глазам своим!
Ангелина?!
А как же слова Егора, что она умерла?
Нервно хмыкнула, во все глаза разглядывая «покойницу». Окрас другой, ну суть все та же. Стервозина, уверенная в себе, как никогда.
Что происходит, блин?! Они таки поженились, это их ребенок?
