Где-то в глубине души Рита чувствует, что ей стоит вернуться на работу, возможно, стоит получить другую профессию или переехать с семьей в родной город, где остались все ее социальные контакты. Ничего из этого она не делает. На терапию она приходит рассказывать о муже-убийце, а не начинать собственную жизнь.
Травматические симптомы
Итак, у жертвы нарциссических отношений есть две травмы: новая и воссозданная. Свежая травма серьезно ухудшает состояние жертвы, потому что накладывается на старую боль и разрушает те психические защиты, которые к этому времени были созданы. Посттравматическое расстройство, скомпенсированное гибкостью детской психики, проявляется всеми своими симптомами.
Это такие симптомы:
• вторжения диссоциированных эмоций и воспоминаний;
• нарушения сознания, дереализация и деперсонализация;
• анальгезия, амнезия и анестезия;
• тревожное расстройство: панические атаки, навязчивости, фобии, приступы психогенного удушья;
• отсутствие нарратива, лакуны в картине воспоминаний и эмоциональной картине;
• ощущение отверженности, одиночества, своей нелепости и ненормальности;
• дезорганизованная привязанность;
• отсутствие гибкой системы адаптации.
Диссоциативные симптомы
Многие из этих симптомов изначально – защита психики от травматического события с помощью диссоциации. К ряду диссоциативных симптомов относятся вторжения, нарушения сознания, анальгезия, амнезия, анестезия, лакуны и отсутствие нарратива.
Вторжения – это возвращение травматических воспоминаний или чувств в ответ на ассоциативный стимул. При вторжении эмоции возвращаются в полной мере, так, словно не прошло много времени и словно жертва осталась тем человеком, с которым произошла травма.
Так как чувства все это время были заперты, они не проживались и сохранили свою первозданную силу.
Если при вторжении чувств воспоминания диссоциированы – то человек может не понимать, что не находится в сегодняшнем дне, и плохо контролировать собственные реакции во время вторжения. Травматику часто плохо доступна дифференциация миров: то, что сейчас я нахожусь с мужем, а не с папой, то, что я сама уже взрослая и могу о себе позаботиться. Такая путаница крайне энергозатратна, пугающа и ведет к неадекватности.
У Наташи вторжения случаются тогда, когда муж за что-то на нее обижается. Это непрямая ассоциативная цепочка, травма старая и успела обрасти множеством сходных стимулов, на которые можно реагировать. Ассоциация такая: он демонстрирует обиду – я чувствую вину – я совершила что-то ужасное – я виновата в разводе родителей, и папа ушел из-за меня. В Наташином детстве родители и правда решили по какой-то причине сказать девочке, что если бы она вела себя хорошо, то все между ними сложилось бы по-другому. Мама использовала это как манипуляцию, контролируя поведение дочери и делая ее удобным во всех отношениях ребенком, а папа (умерший через несколько лет от употребления наркотиков) просто скинул всю свою вину на женщин и ушел со словами: «В доме мужчину должны любить и поддерживать, там должно быть тихо и тепло, а не как у вас».
Наташа чувствует себя виноватой и за его смерть, и за не сложившуюся жизнь матери, которая после развода больше не вышла замуж и «посвятила себя дочери». С таким грузом вины Наташа очень ранима и не выносит никакой дополнительной вины. Если со взрослой мамой и собственной жизнью она еще как-то справляется, выстраивая границы и настаивая на своей независимости, то обиды мужа вызывают к жизни детский аффект беспомощности и отчаяния. Когда он не согласен с ней или упрекает ее в чем-то – Наташа становится неадекватной. Она либо умоляет его простить ее и снять с нее этот груз, либо нападает, обвиняя и упрекая. Чаще всего она делает и то и то, плохо себя контролируя и пугая мужа силой и своего стыда, и своей ярости.
Однажды она берет его автомобиль и забывает его заправить: Наташа видит, что бензин заканчивается, но проезжает ближайшую к дому заправку и думает, что нужно сказать об этом мужу. Дома она забывает его предупредить: у них хороший вечер вдвоем, и у Наташи вылетают из головы всякие мелочи. Наутро муж не может завести автомобиль и упрекает Наташу в том, что она оставила его без бензина. Он уезжает на работу на такси, а Наташа переживает полноценное вторжение.
Сначала она начинает писать ему сообщения с извинениями и признаниями в любви. Муж реагирует холодно, он опаздывает на работу и действительно на нее обижен. Наташе, чтобы успокоиться, нужно слияние: он должен тоже написать ей что-то романтическое и легко ее простить, что-то вроде: «Милая, ты не виновата, у всех бывает, давай вечером посмеемся над этим и выпьем бутылочку вина, ты заслужила за свои тревоги». Так в принципе редко кто разговаривает, а в особенности – обиженные мужья. Наташа едет на другом такси на заправку, покупает бензин в канистре, заправляет автомобиль (впервые в жизни, с помощью интернета), снова едет на заправку, заливает полный бак. Так как муж на СМС отвечал ей холодно, ничего ему об этом не говорит – то ли для того, чтобы его порадовать, то ли для того, чтобы его этим потом упрекнуть. Муж приезжает с работы на машине коллеги и тоже с канистрой бензина. Он снова раздражается и обижается, теперь на то, что всякую чушь она ему целое утро писала, а про важное сказать забыла, собственно, как и вчера. Наташа своего прощения не получает, на юмор или гибкость в таком состоянии она вообще не способна, поэтому она переходит к стадии гнева.
Муж узнает от Наташи, что она вообще не должна была этим заниматься, что если бы он был настоящий мужик, то он сам следил бы за уровнем бензина в машине, на которой ездит его любимая женщина! Узнает, что он равнодушный и агрессивный тип, с которым невозможно разговаривать, что он психопат, не способный к эмпатии, и что он совершил насилие, оставив ее утром в таких чувствах и не позаботившись о ее душевном состоянии. Муж уходит из дома, хлопнув дверью. Наташа мгновенно переходит из гнева в экстремальную, разрушительную вину и ненависть к себе.
Таких историй в этом браке масса: Наташа, не способная переносить напряжение взрослой вины перед другим взрослым человеком, стремится скинуть ее любыми способами, и это не дает ей быть в этом браке адекватной. Ее муж, который представляет собой живое человеческое существо, не может идеально о ней заботиться тогда, когда его жена находится во власти сильных эмоций, которые на самом деле имеют к нему весьма далекое отношение. Наташа раз за разом остается в своих переживаниях одна и все больше наполняется уверенностью в том, что кто-то из них психически нездоров. В периоды гнева она считает, что это муж. В более длительные периоды вины или внешне нормального существования она подозревает в неадекватности себя.
Когда Наташа сможет разместить эти чувства там, где они возникли, – в ситуации развода ее родителей – тогда она сможет поступить с ними более адекватным образом, разделив ответственность между всеми участниками происходящего. Когда этот груз перестанет быть невыносимым, Наташа сможет быть адекватнее в своем замужестве и перестанет мучиться от вторжений, которые на сегодняшний день серьезно осложняют ее повседневную жизнь.
