Тем временем идея регентства Михаила вызывала бурю протеста в советских кругах, что всполошило и думское руководство.
Когда состав Временного правительства передавался в типографию, Николай II еще не подписал акта об отречении. Когда он это сделал, передав престол Михаилу Александровичу, новой власти приходилось действовать стремительно, чтобы немедленно остановить присягу Михаилу. Временное правительство в полном наличном составе явилось в квартиру княгини Путятиной на Миллионной, где тогда находился Михаил. «Керенский наиболее ярко характеризовал момент… Вчера еще он согласился бы на конституционную монархию, но сегодня, после того, что пулеметы с церквей расстреливали народ, негодование слишком сильное, и Миша, беря корону, становится под удар народного негодования, из-под которого вышел Ники. Успокоить умы теперь нельзя, и Миша может погибнуть, с ним и они все»
[83].
Заговорил Милюков, спокойно, хладнокровно, с явной надеждой дождаться подкрепления в лице Гучкова и Шульгина: «Я доказывал, что для укрепления нового порядка нужна сильная власть — и что она может быть такой только тогда, когда опирается на символ власти, привычный для масс. Таким символом служит монархия. Одно Временное правительство без опоры на этот символ просто не доживет до открытия Учредительного собрания. Оно окажется утлой ладьей, которая потонет в океане народных волнений»
[84].
Михаил Александрович вовсе не был тем человеком, который стремился к власти и готов был удерживать ее любой ценой — зубами, железом и кровью. Не был Михаил и теоретиком, кого могли всерьез убедить глубоко научные доводы Милюкова об органичной природе монархии в России. Все было неожиданно, идея принятия короны до утра того дня могла даже не приходить ему в голову. Советоваться было не с кем. Жены, графини Брасовой, чья властная натура могла бы изменить его мнение, не было. Груз ответственности оказался для Михаила непомерным. Связи со старшим братом не было. Михаил согласился отречься.
Тем временем днем 3 марта Петроградский Совет рабочих депутатов, численность которого достигла 1300 человек, решил перебраться в Белый зал, где на протяжении предыдущих 13 лет работала Дума. Чхеидзе под бурные аплодисменты открыл собрание в переполненном зале:
— Это место, где заседала последняя третьеиюньская Государственная дума, пусть же она посмотрит теперь, пусть заглянет сюда и увидит, кто сейчас здесь заседает… Да здравствуют все наши товарищи, которые когда-то сидели здесь, а до сегодняшнего дня томились на каторге
[85].
В тот день возникли комиссии Совета, которые брали на себя функции, параллельные правительственным: продовольственная, агитационная, железнодорожная, почтово-телеграфная, финансовая, литературная, автомобильная, информационная. Через день — иногородняя и законодательных предположений. Многие из этих комиссий создавались как общероссийские органы и в дальнейшем явятся инструментами советского контроля над министерствами.
В экстренном прибавлении к № 4 «Известий Петроградского Совета», датированном тем же 3 марта, огромными буквами напечатано: «Отречение от престола. Депутат Караулов явился в Думу и сообщил, что государь Николай II отрекся от престола в пользу Михаила Александровича. Михаил Александрович, в свою очередь, отрекся от престола в пользу народа. В Думе происходят грандиозные митинги и овации. Восторг не поддается описанию».
Милюков и Гучков, добивавшиеся сохранения монархии, в знак протеста подали в отставку. Милюков с Миллионной поехал домой, где уснул, сломленный бессонными ночами и крахом надежд. «Через пять часов, вечером, меня разбудили. Передо мной была делегация от Центрального комитета партии: Винавер, Набоков, Шингарев. Все они убеждали меня, что в такую минуту я просто не имею права уходить… Я уже и сам чувствовал, что отказ невозможен — и поехал на вечернее заседание министров»
[86]. Милюков, в свою очередь, уговорил остаться Гучкова, чье место уже готов был занять Энгельгардт.
Вечером 3 марта Временное правительство смогло собраться на свое первое формальное заседание в полном составе. Продолжалось оно около шести часов и было посвящено главному вопросу: в каком виде публиковать акты об отречении. Рассказывает призванный на заседание в качестве хранителя оригинала акта Николая II замминистра транспорта Ломоносов: «Я шел в святилище русской революции — к героям, а застал каких-то испуганных пигмеев. У нас в министерстве жизнь била ключом, а тут какое-то мертвое царство. И мне стало так тоскливо, больно, точно внезапно попал на похороны близкого человека… На похороны своей мечты». Споры о тексте отречения продолжались шесть часов.
Около 2 часов ночи соглашение было достигнуто. Набоков написал на двух кусочках бумаги названия актов. I. Акт об отречении Государя Императора Николая II от Престола Государства Российского в пользу Великого Кн. Мих. Ал. II. Акт об отказе В.К. М. Ал. от восприятия Верховной власти и о признании им всей полноты власти за Временным правительством, возникшим по почину Гос. думы. Над этими строками можно поставить заглавие: «Результат первых шести часов работы первого Временного правительства»
[87].
Власть Советов?
Идея Советов после 1905 года автоматически возрождалась при всяком подъеме революционного движения и была органичной для социалистов всех оттенков. «Самочинное, стихийное создание Советов рабочих депутатов в Февральскую революцию повторило опыт 1905 года»
[88], — заметит Ленин. Но все же элементы стихии были умело направлены в организованное русло прежде всего рабочей группой Военно-промышленного комитета. Скобелев свидетельствовал: «Еще 22–25 февраля к нам в Таврический дворец приходили передовые рабочие различных кварталов за советами и директивами, что предпринять, на что ориентироваться. Конкретно мы предлагали им немедленно создавать заводские центры, заводские комитеты и подготовлять по заводам выборы в Совет рабочих депутатов»
[89]. Одна из первых попыток формализовать Совет была предпринята на собрании в Петроградском союзе рабочих потребительских обществ под председательством Чхеидзе 25 февраля, однако многие его участники в тот же день были задержаны.
Когда 27 февраля распахнулись ворота «Крестов», освобожденные Гвоздев и другие руководители рабочей группы были с почетом встречены руководством Военно-промышленного комитета и усажены на автомобиль. Гвоздев объезжал «с благословения лидеров Военно-промышленного комитета заводы и бросал в рабочие массы лозунг немедленных выборов в Совет рабочих депутатов по примеру 1905 года»
[90]. К двум часам дня Гвоздев был в Таврическом дворце, где на лету прошло собрание всех наличных деятелей, так или иначе связанных с рабочими кругами, — Чхеидзе, Скобелев, Керенский. Они провозгласили себя Временным исполнительным комитетом Совета рабочих депутатов, от имени которого было немедленно выпущено воззвание, опубликованное в единственной вышедшей в тот день газете — «Известиях петроградских журналистов»: «Всем перешедшим на сторону народа войскам немедленно избрать своих представителей по одному на каждую роту. Заводам избрать своих депутатов по одному на каждую тысячу. Заводы, имеющие менее тысячи рабочих, избирают по одному депутату»
[91].
