Я перебил Корнилова:
— Передача одной военной власти или также и гражданской? — спросил я.
— И военной, и гражданской, — пояснил Корнилов. — … Предупредите Керенского и Савинкова, что я за их жизнь нигде не ручаюсь, а пусть они приедут в Ставку, где я их личную безопасность возьму под свою охрану…
Я сказал Корнилову:
— Раз дело идет о военной диктатуре, то кому же быть диктатором, как не Вам.
Корнилов сделал знак головой в знак согласия и продолжал:
— Во всяком случае, Романовы взойдут на престол только через мой труп. Когда власть будет лишь передана, я составлю свой кабинет. Я не верю больше Керенскому, он ничего не делает… Впрочем, я могу предложить Савинкову портфель военного министра, а Керенскому портфель министра юстиции.
Тут совершенно неожиданно в кабинет вошел без доклада ординарец Завойко, который перебил Верховного главнокомандующего, сказал наставительным тоном, как говорят ученику:
— Нет, нет, не министра юстиции, а заместителя председателя Совета Министров.
Я удивленно посмотрел то на Корнилова, то на ординарца. Вид у Корнилова был сконфуженный»
[2118].
Версия Корнилова: «Я очертил общее положение страны и армии и заявил:
— Единственным выходом из тяжелого положения является установление военной диктатуры и немедленное объявление страны на военном положении. Я не стремлюсь к власти и готов немедленно подчиниться тому, кому будут вручены диктаторские полномочия — будь то сам Керенский, генерал Алексеев, генерал Каледин или другое лицо.
— Я не исключаю возможность такого решения, что Временное правительство, весьма возможно, предложит Вам обязанности диктатора, — заметил Львов.
— Если бы так случилось, я от такого предложения не отказался бы. Передайте Керенскому, что, независимо от моих взглядов на его свойства, его характер и отношение ко мне, я считаю участие в управлении страной самого Керенского и Савинкова безусловно необходимым. В Петрограде в ближайшие дни готовится выступление большевиков и на Керенского готовится покушение. Я прошу его приехать в Ставку, чтобы договориться окончательно. Передайте ему, что честным словом гарантирую его полную безопасность в Ставке
[2119].
Лукомский — со слов Корнилова — предлагал и третью версию его беседы с бывшим членом Временного правительства: «В.Н. Львов сказал, что он является к Верховному главнокомандующему в качестве лица, уполномоченного министром-председателем Керенским, выяснить точку зрения Корнилова на вопрос о наиболее целесообразном способе создания сильной власти и что Керенский считает возможным три варианта. Согласно первому — диктаторская власть сохраняется за ним, Керенским, и при нем будет сформировано правительство в новом составе; по второму — диктаторской властью может быть облечено небольшое правительство в составе трех-четырех лиц (в число их должен войти и Верховный главнокомандующий); по третьему — диктаторская власть может быть сосредоточена в лице Верховного главнокомандующего, при котором должно быть образовано правительство.
При этом В. Н. Львов спросил, считает ли желательным генерал Корнилов, чтобы в случае принятия третьего варианта в состав кабинета вошли Керенский и Савенков. Генерал Корнилов высказался за третий вариант, сказав, что сохранение в составе кабинета Керенского и Савинкова он считает нужным, и уполномочил В. Н. Львова передать Керенскому и Савинкову, что признает приезд их в Ставку необходимым и при этом срочным, так как, ввиду возможных событий в Петрограде, он, во-первых, опасается за личную их безопасность в столице, а, во-вторых, их присутствие в Ставке желательно для разрешения целого ряда вопросов, которые, конечно, возникнут».
Лукомский, человек опытный, поинтересовался, было ли у Львова «какое-нибудь письменное удостоверение».
— Нет, у него ничего не было. Свои вопросы он мне прочитал по отметкам в своей записной книжке и в нее же занес мой ответ. Репутация у В. Н. Львова — человека безукоризненно порядочного, и я ему не мог не поверить…
— Но у него репутация путаника — это тоже верно. Вообще это поручение Керенского, передаваемое Вам через Львова, не нравится. Я боюсь, не затевает ли Керенский какой-нибудь гадости. Все это очень странно. Почему Савинков ничего не знал или ничего не сказал? Почему дается поручение Львову, в то время когда в Ставку едет Савинков?
Но Корнилов на подобные «мелочи» уже не обратил внимания. Судя по всему, у него не было вообще привычки вникать в детали и мелочи, которые в политике играют порой решающую роль. В полдень 26 августа Крымов по приказу Верховного выехал из Могилева в Оршу и вечером того же дня отдал предписания подчиненным ему командующим дивизиям на выдвижение к столице. В тот же день Савинкову была послана телеграмма: «Корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру 28 августа. Прошу объявить Петроград на военном положении 29 августа. № 6394. Генерал Корнилов»
[2120].
Вечером Корнилов собрал у себя Завойко, Филоненко и Аладьина, чтобы обсудить состав будущего кабинета, который должен был возглавить Корнилов, а Керенский — стать его заместителем. Нашлось бы в этом кабинете место для Алексеева, Колчака, Савинкова, не забыли и самих участников встречи у Главковерха
[2121].
В 17.00 26 августа после многочасового ожидания в приемной к Керенскому прорвался Владимир Львов. Версия Керенского: «Он выглядел необычайно возбужденным и сразу же стал довольно невразумительно рассуждать об опасности моего положения, которую он готов отвратить… Его направил генерал Корнилов сообщить мне, что в случае большевистского восстания не должно ожидать какой-либо помощи и что, если я не приеду в Ставку, он не может гарантировать моей безопасности.
Генерал поручил ему сообщить мне, что дальнейшее существование нынешнего кабинета невозможно и что я должен как министр-председатель предложить Временному правительству передать всю полноту власти Корнилову как Верховному главнокомандующему. По всей России должно быть объявлено военное положение, что же касается Савинкова и меня, то мы должны немедленно выехать в Ставку, где мы будем назначены соответственно военным министром и министром юстиции».
Керенского такая ультимативная трактовка вполне устраивала. «Оправившись от первого потрясения, я решил подвергнуть Львова испытанию. Я сделал вид, будто готов согласиться с требованиями Корнилова, однако сказал, что не могу поставить их на обсуждение Временного правительства, пока не получу их в письменном виде. Львов немедленно выразил согласие зафиксировать на бумаге требования Корнилова. Вот что он написал: «Генерал Корнилов предлагает: 1) Объявить г. Петроград на военном положении. 2) Передать всю власть, военную и гражданскую, в руки Верховного главнокомандующего. 3) Отставка всех министров, не исключая и министра-председателя, и передача временного управления министерств товарищам министров, впредь до образования кабинета Верховным главнокомандующим… В. Львов»
[2122]. Головин полагал, что Львов «перепутал корниловские предложения с требованиями Завойко»
[2123].
