Книга Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем, страница 26. Автор книги Вячеслав Никонов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем»

Cтраница 26

Ленин напишет: «В этой контактной комиссии эсеровские и меньшевистские вожди Совета вели постоянные переговоры с правительством, будучи, собственно говоря, на положении министров без портфеля или неофициальных министров… Эсеры и меньшевики играли в «контактной комиссии» роль дурачков, которых кормили пышными фразами, обещаниями, «завтраками». Эсеры и меньшевики, как ворона в известной басне, поддавались на лесть, с удовольствием выслушивали уверения капиталистов, что они высоко ценят Советы и ни шагу не делают без них. В действительности же время шло, и правительство капиталистов ровно ничего не сделало для революции» [200].

Затем, когда из Исполкома Совета было выделено Бюро, именно ему переходили функции контактной комиссии, формально упраздненной 13 апреля [201]. Впрочем, через неделю разразились события, которые привели к правительственному кризису и вхождению советских лидеров в правительство, что уже не предполагало существование контрольного механизма.

Кто в итоге был главнее: Временное правительство или Совет?

Двоевластие было феноменом уникальным, чисто российским. Никакие теории разделения властей этот феномен не описывали. Активный меньшевик Юрий Петрович Денике писал: «Временное правительство теоретически обладало законодательной властью, но не имело собственных средств ее осуществлять. Советы фактически имели в значительном объеме власть административную, но не имели власти законодательной» [202]. На практике же Совет не просто контролировал правительство, но и сам издавал законы, считая себя высшей инстанцией в вопросах продовольственного снабжения, трудовых отношений, транспорта и т. д. и не утруждая себя согласованиями своих действий с кабинетом Львова. Совет тоже управлял, но не царствуя.

Троцкий считал такую ситуацию парадоксальной: «Вопреки всем официальным теориям, декларациям и вывескам власть числилась за Временным правительством только на бумаге… Между тем во главе Советов повсеместно стояли эсеры и меньшевики, с негодованием отвергавшие большевистский лозунг «Власть Советам» [203]. У Суханова не были и тени сомнения: «Советский аппарат «управления» стал непроизвольно, автоматически… вытеснять официальную государственную машину, работавшую все более и более холостым ходом. Тогда уже ничего поделать с этим стало нельзя: приходилось примириться и брать на себя отдельные функции «управления», создавая и поддерживая в то же время фикцию, что это «управляет» Мариинский дворец» [204].

Войтинский уверял, что весной «авторитет Петроградского Совета и его Исполнительного комитета стоял на исключительной высоте. Со всех концов России неслись к нему приветственные телеграммы и резолюции солидарности. Смолкли рассуждения правых и либеральных газет о том, что Исполнительный комитет является частной, самозваной, анонимной организацией, представляющей лишь часть петроградского гарнизона, тогда как вся Россия, и в частности вся армия, стоит за Временным правительством и Временным комитетом Государственной думы: на второй месяц революции уже никто не мог отрицать, что вся армия и вся революционная демократия страны видят в петроградском ИК свой полномочный орган… Доверие к Совету было безграничное» [205].

Примечательно, что схожего мнения придерживалась верхушка армии. Уже через неделю после формирования правительства военный министр Гучков сообщал Верховному главнокомандующему Алексееву: «Временное правительство не располагает какой-то реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, кои допускает Совет рабочих и солдатских депутатов, который располагает важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в их руках. Можно прямо сказать, что это Временное правительство существует, лишь пока это допускается Советом» [206]. Деникин замечал: «Правительство с первых же шагов своих попало в плен к Совету, которого значение, влияние и силу оно переоценивало и которому само не могло противопоставить ни силы, ни твердой воли к сопротивлению и борьбе… Не желая и не имея возможности принять власть, Совет вместе с тем не допускал укрепления этой власти в руках правительства».

Но и авторитет самого Совета был далек от непререкаемого. «Мало-помалу в кругах интеллигенции, демократической буржуазии, в офицерской среде накипала глухая и бессильная злоба против Совета; на нем сосредоточивался весь одиум, его поносили в этих кругах самыми грубыми, унизительными словами» [207], — читаем у Деникина. Негативное отношение к Совету было разлито даже в «демократической» среде. Эсер Питирим Сорокин восклицал: «Бог ты мой! Эти авантюристы, самозваные солдатские и рабочие депутаты, эти беспорточные умники, актерствующие в революционной драме, подражают французским революционерам. Вместе с бесконечными разговорами вся их энергия уходит на разрушительную работу против Временного правительства и подготовку к «диктатуре пролетариата». Советы вмешиваются во все. Их действия ведут только к дезорганизации власти правительства и высвобождению диких инстинктов у толпы черни» [208].

Впрочем, взаимодействие между Временным правительством и Советом (как и внутри них) было во многом облегчено принадлежностью многих их членов к масонским ложам, тем более что сам магистр Великого Востока народов России (ВВНР) был представлен в обоих этих органах — Керенский. В 1825 году не все масоны были декабристами, но почти все декабристы были масонами. Так и в 1917 году: не все масоны станут членами Временного правительства и Петроградского Совета, но многие их ведущие члены окажутся масонами.

Конечно, точность информации о масонах оставляет желать лучшего, прежде всего потому, что они старались не оставлять следов. По авторитетному свидетельству Керенского, в ложах сохранялась «непременная внутренняя дисциплина, гарантировавшая высокие моральные качества членов и способность хранить тайну. Не велись никакие письменные отчеты, не составлялись списки членов лож. Такое поддержание секретности не приводило к утечке информации о целях и структуре общества». Кроме того, отечественное масонство было весьма специфическим. В отличие от всех традиционных масонских организаций мира, его руководящие органы были выборными, была упрощена иерархия; из устава полностью выпала эзотерическая сторона, отсутствовали ссылки на старинные обычаи и традиции, отсутствовали ссылки на принадлежность ко всемирной масонской семье.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация