Набоков подтверждал, как десятом часу утра ему позвонили офицеры и взволнованным тоном сказали: «Вы, вероятно, знаете, что началось восстание… дело Временного правительства проиграно. Наша задача спасти Керенского, увезти его поскорее на автомобиле навстречу тем оставшимся верными Временному правительству войскам, которые двигаются к Луге. Все наши моторы захвачены или испорчены». Они просили Набокова достать им два «закрытых автомобиля». «Не получив просимого, они повторили попытку у секретаря американского посольства Уайтхауса»
[2898].
А вот как рассказывал об этом эпизоде посол Фрэнсис: «Секретарь Уайтхаус вбежал ко мне в сильном возбуждении и сказал, что за его автомобилем, на котором развевался американский флаг, следовал до его квартиры русский офицер, заявивший, что Керенскому этот автомобиль нужен для поездки на фронт. Уайтхаус и его шурин барон Рамзай, который был с ним, отправились с офицером в главный штаб, чтобы подтвердить авторитетность этой изумительной просьбы. Там они нашли Керенского… Все казались страшно возбужденными и царила полная растерянность. Керенский подтвердил заявление офицера, что ему нужен автомобиль Уайтхауса для поездки на фронт. Уайтхаус заявил:
— Этот автомобиль — не моя собственность, а у вас (он показал на Зимний дворец, по другую сторону площади) больше тридцати автомобилей ожидают перед дворцом.
Керенский отвечал:
— Они ночью были выведены из строя, и большевики распоряжаются всеми войсками в Петрограде, за исключением немногих, заявивших о своем нейтралитете, они отказываются подчиняться моим приказам.
Уайтхаус и Рамзай, быстро посоветовавшись, пришли к очень здравому заключению, что, так как автомобиль уже фактически был конфискован, они не могут больше возражать. Выйдя из штаба, Уайтхаус вспомнил об американском флаге и, вернувшись, сказал офицеру, просившему об автомобиле, что он должен снять флаг, прежде чем использовать автомобиль. Тот возражал, и после некоторых пререканий Уайтхаусу пришлось удовлетвориться протестом против того, чтобы Керенский пользовался флагом…».
Керенский передал через Уайтхауса просьбу Фрэнсису не признавать советское правительство и обещал вернуться в течение пяти дней с достаточными военными силами, чтобы подавить восстание. Уайтхаус отправился к послу, который одобрил его поступок, но, опасаясь распространения разговоров о своеобразном отъезде Керенского, приказал своим сотрудникам держать язык за зубами»
[2899]. Полагаю, Керенскому нужна была посольская машина во главе его небольшого кортежа, чтобы покинуть Петроград под флагом дипломатической неприкосновенности.
Как было на самом деле? Наиболее достоверный источник — ехавший на американской машине адъютант управления заведующего автомобильной частью Петроградского военного округа прапорщик Б. И. Книрш, который вскоре будет арестован большевиками и даст показания военно-следственной комиссии ВРК. «В десять часов утра… я был вызван к генералу Багратуни (бывший начальник штаба), и в его присутствии полковник Полковников приказал мне достать два автомобиля для Керенского, который будто бы должен ехать встречать подходящие к Тосно войска. При штабе не было ни одной машины. Одни уехали, другие были испорчены. Я вернулся к бывшему Главнокомандующему и доложил ему, что машины нет. Тогда он в категорической форме, а вместе с ним и начальник штаба потребовали исполнения приказания во что бы то ни стало… Тут же Полковников сказал, что быть может удастся достать машину в английском посольстве или в каком-нибудь другом. Этим заняться было приказано адъютанту генерал-квартирмейстера прапорщику Соболеву и мне. Мы вышли на улицу и решили, что вместо того, чтобы ехать на Французскую набережную, где находится английское посольство, проще всего пойти по Морской в итальянское посольство. Посол сказал, что машины у него нет… У американской миссии мы увидели машину». Соболев и Книрш нашли в посольстве поручика в русской форме, «который оказался бароном Рамзай, состоящим при посольстве, и атташе американского посольства — американца, фамилии его не помню». Американец соглашается дать автомобиль, но просит отвезти его к Главнокомандующему. Соболев поехал доставать вторую машину, а «я с бароном Рамзай и с американцем на его автомобиле «Рено» поехал в штаб округа. По приезде в штаб я доложил полковнику Полковникову о прибывших, и он, переговорив с Рамзай и с американцем, спросил их — не желают ли они что-нибудь сказать Керенскому лично. Американец изъявил свое желание, и вместе с Полковниковым они пошли вниз»
[2900].
То есть машину посла никто не реквизировал. Она была предоставлена Уайтхаусом по просьбе Книрша и Соболева, причем секретарь посла не мог принять такого решения, не получив одобрения посла. Тот только хотел убедиться, что машина нужна действительно Керенскому, ведь прапорщики могли быть посланниками от кого угодно, вплоть до Военно-революционного комитета.
А Керенский «с самым беззаботным видом сошел вместе со своими спутниками во двор штаба… Я сел, как всегда, на свое место — на правой стороне заднего сиденья, в своем полувоенном костюме, к которому так привыкли и население, и войска»
[2901]. Его отбытие зафиксировал юнкер фон Лайминг, который со своим отделением был перед Зимним дворцом: «Нам приказано было аммуничить и выехать с батареей на площадь. Туда же вышли и другие части, находившиеся во дворце… Через короткое время Керенский выехал из дворца на автомобиле, сказал короткую речь, которую я за дальностью не расслышал, и, проехав мимо войсковых частей, куда-то уехал…»
[2902].
Было уже 11, когда Керенский выехал на Невский проспект. Он рассказывал, как почти без проблем выбрался из города. «Автомобиль пошел своим обычным городским ходом. В самом начале Морской, у телефонной станции, мы проехали мимо первого большевистского караула. Потом у «Астории», у «Мариинского дворца, — повсюду стояли патрули и отряды красных. Нечего и говорить, что вся улица — и прохожие, и солдаты — сейчас же узнали меня. Военные вытягивались, как будто и правда ничего не случилось. Я отдавал честь, как всегда, немного небрежно и слегка улыбаясь»
[2903].
Книрш давал более детальную картину, из которой ясно, что Керенский хотел, чтобы автомобиль посла с флагом шел первым. Но это оказалось невозможным из-за незнания водителем маршрута. Поэтому «Пирс-Арроу» с Керенским помчался первым. «На Вознесенском, по переезде через Екатерининский канал передний автомобиль круто завернул в какой-то переулок, видимо не желая сталкиваться с толпой, шедшей ему навстречу, — показывал Книрш. — Первый автомобиль шел страшно быстро, и бывали даже в городе моменты, когда моя машина отставала от первой на четверть версты. Я видел, что в первом автомобиле сидели Керенский и Козьмин, а с ними еще два офицера — один моряк, подходивший ко мне, другой какой-то поручик. После я узнал, что первого звать Кованько, а второго Виннер и что они оба адъютанты Керенского. Мы миновали Забалканский и выехали на шоссе, ведущее через Пулково в Гатчину»
[2904].
