Книга Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем, страница 9. Автор книги Вячеслав Никонов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем»

Cтраница 9

— Медлить нельзя! Я постоянно получаю сведения, что войска волнуются! Я сейчас еду по полкам. Я должен знать, что сказать народу! Могу я заявить, что Государственная дума — с ними, что она берет на себя ответственность за управление страной, что она становится во главе движения?

Это был тот Керенский, который, по словам Виктора Чернова, «в лучшие свои минуты… мог сообщать толпе огромные заряды нравственного электричества, заставлять ее плакать и смеяться, опускаться на колени и взвиваться вверх, клясться и каяться, любить и ненавидеть до самозабвения» [41]. Шульгин объяснял феномен Керенского чуть более прозаично: «Он рос… Рос на начавшемся революционном болоте, по которому он привык бегать и прыгать, в то время как мы не умели даже ходить» [42].

Шидловский увидел, как толпа вошла в сквер внутри ограды дворца и стоит в некоторой нерешительности перед подъездом. «Решили, что нужно выйти и говорить с толпой. Все бросились на подъезд, уже занятый толпой, и в результате некоторой давки удалось попасть на ступени лицом к лицу с пришедшими четырьмя членами Думы: Чхеидзе, Скобелеву, Керенскому и мне. Начал речь к толпе Чхеидзе, за ними говорили Скобелев и Керенский… После этих речей толпа ворвалась в Таврический дворец и начала там хозяйничать» [43].

Присутствие солдатских и рабочих масс придало депутатам ускорение. За неимением лучшего было решено поддержать формулу Милюкова. Но как избирать Временный комитет? Было решено поручить его формирование сеньорен-конвенту, который незамедлительно — было около половины четвертого — удалился в кабинет Родзянко. Управились за полчаса.

Спикер появился за столом президиума и зачитал фамилии членов Временного комитета Государственной думы (ВКГД). Были представлены все партии за исключением крайне правых, представителей которых в зале и так практически не было. Справа налево: Шульгин (националист), Владимир Львов (центр), Родзянко, Иван Иванович Дмитрюков, Шидловский (октябристы), Владимир Алексеевич Ржевский, Коновалов, Михаил Александрович Караулов (прогрессисты), Некрасов и Милюков (кадеты), Керенский (трудовик) и Чхеидзе (социал-демократ). «В сущности это было бюро Прогрессивного блока с прибавлением Керенского и Чхеидзе, — написал Шульгин. — Страх перед улицей загнал в одну «коллегию» Шульгина и Чхеидзе». Отныне и вплоть до Октября власть будет только леветь.

«С этой минуты Государственная дума, собственно говоря, перестала существовать, — констатировал Шульгин. — Перестала существовать даже физически, если так можно выразиться. Ибо эта ужасная человеческая эссенция, эта вечно снующая, все заливающая до последнего угла толпа солдат, рабочих и всякого сброда — заняла все помещения, все залы, все комнаты, не оставляя возможности не только работать, но просто передвигаться… Кабинет Родзянко еще пока удавалось отстаивать, и там собирались мы — Комитет Государственной думы» [44].

Временный комитет Госдумы не в состоянии был ни на что решиться — страх и неуверенность. Напишет Милюков: «Никто из руководителей Думы не думал отрицать большой доли ее участия в подготовке переворота. Вывод отсюда был тем более ясен, что… кружок руководителей уже заранее обсудил меры, которые должны были быть приняты на случай переворота. Намечен был даже и состав будущего правительства. Из этого намеченного состава кн. Г. Е. Львов не находился в Петрограде, и за ним было немедленно послано. Именно эта необходимость ввести в состав первого революционного правительства руководителя общественного движения, происходившего вне Думы, сделала невозможным образование министерства в первый же день переворота» [45].

В кабинете Родзянко появился член Госдумы полковник Генерального штаба Борис Александрович Энгельгардт (он входил во фракцию центра, а затем перешел к октябристам), считавшийся одним из главных думских экспертов по военным вопросам. Энгельгардт уверял, что «ни военная, ни гражданская власти ничем себя не проявляют, что грозит полная анархия и что Временному комитету необходимо безотлагательно взять власть в свои руки» [46]. В полночь Энгельгардта кооптировали в состав Временного комитета, а еще через час он был назначен комендантом Петроградского гарнизона. Присутствие кадрового военного всех заметно приободрило. Все наперебой бросились уговаривать Родзянко заявить о принятии власти Временным комитетом. Спикер отбивался:

— Я не желаю бунтоваться. Я не бунтовщик, никакой революции я не делал и не хочу делать.

Полагаю, весомым для Родзянко оказалось мнение самого правого из членов ВКГД — Шульгина, который с неожиданной решительностью произнес:

— Берите, Михаил Владимирович. Никакого в этом нет бунта. Берите как верноподданный. Берите потому, что держава Российская не может быть без власти. И если министры сбежали, то должен же кто-то их заменить [47].

Шульгина не менее решительно поддержал Милюков. Родзянко просит четверть часа на размышление и удаляется в свой кабинет. «Тяжкие четверть часа! От решения Родзянко зависит очень многое, даже, может быть, зависит весь успех начатого дела». Родзянко вышел из кабинета и сел к столу. Откинувшись на спинку кресла и ударив кулаком по столу, он произнес (со слов Энгельгардта):

— Хорошо, я решился и беру власть в свои руки, но отныне требую от всех вас беспрекословного мне подчинения. Александр Федорович, — добавил он, обращаясь к Керенскому, — это особенно вас касается.

Милюков заметил: «О, великий Шекспир! Как верно ты отметил, что самые драматические моменты жизни не лишены элементов юмора. Михаил Владимирович уже чувствовал себя в роли диктатора русской революции. Удивленный Керенский сдержался и осторожно напомнил, что состоит товарищем председателя еще одного учреждения, которому обязан повиноваться» [48]. Он имел в виду Советы.

Уже в 2 часа ночи 28 февраля Родзянко подписал датированое задним числом постановление: «Временный комитет членов Государственной думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка» [49].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация