Обсуждение деталей прервал прибежавший бессмертный с сообщением, что приплыли императорские сборщики за налогом. Я не поняла, что ещё за налог им нужен, и поспешила в порт. Где прибывших уже встретил Ларис. Оказалось, что из-за затяжной войны, казне потребовались дополнительные средства.
– Уважаемые, вот при всём моём понимании, помочь вам мы ничем не сможем. – Сразу дала по загребущим рукам я. – Положенный годовой налог, с учётом всех изменений за прошедший год, мы уже отправили. Более того, выстроили защитные строения. И даже, представьте себе, успели поучаствовать в военных действиях. О каком таком налоге в поддержку защитников идёт речь, если защищаем себя мы сами? Где были воины императора, корабли и прочие?
Спорить со мной глядя на обломки кораблей было сложно.
– Но, лари... – попытался что-то всё-таки возразить один из приплывших сборщиков.
– Я уже больше семи лет, как лари. А вам скажу так, прежде чем иметь наглость и приходить к нам с требованиями денег, императору неплохо бы было вспомнить о том, что в подтверждение клятвы верности, он сам клялся обеспечить защиту. И не знаю чем он там занят, но мы оказались без защиты! То, что нам пришлось отстаивать свою жизнь с оружием в руках, по-моему, прямое нарушение клятвы императора! – оборвала я любые возражения. – И да, тут специальная посылка, для императора. Забирайте!
В трюм корабля сборщиков загрузили, а точнее затолкали, всех "истинных димарийцев", предварительно связав.
– Лари, вы совершаете необдуманный поступок. – Сделал последнюю попытку переубедить меня старший приплывших сборщиков. – Вы не можете обвинять императора в нападении на ваши земли.
– А кто тогда виноват? – удивилась я. – И мне интересно, с кого бы вы требовали налог, если бы мы не выстояли? Так что счастливого вам пути.
В день праздника в Геликарнаке был объявлен выходной. Дома и башни украсились флагами жёлтых и красных цветов. Везде стояли жаровни, на которых без конца готовилась рыба и мясо. И любой мог угоститься. Новые жители Геликарнака ещё чувствовали себя неловко. Им вчера вечером предложили искупаться, только осторожно, что бы ни повредить, только начавшие заживать запястья и щиколотки. Рагни каждый день проходила сюда утром и вечером, чтобы обработать всем раны. Также им выдали и одежду. Так что от местных жителей они отличались только худобой и всё ещё недоверием во взгляде.
Но в простых и весёлых танцах под нехитрые мелодии участие принимали, быстро учась движениям. Все вокруг смеялись и заверяли новых соседей, что скоро им знание местных танцев снова пригодится.
На четвертый день, после присяги и дня рождения Марса, возле нашего дома, украшенного лентами и ранними цветами, остановилась толпа. Аргес выделялся среди всех белой рубашкой. Встречала его не меньшая толпа, только с детьми во главе.
– Ой, а вы что, все к нам? – притворно удивилась Малис.
– К вам, ирлери, да не по пустому поводу, а по важному делу. – Ответил ей Синд, сам Аргес пытался рассмотреть, что происходит на пороге дома.
– Это, какие же такие дела важные в такую рань? – ответил Марс.
– Говорят, у вашего дома сад дивный и цветы там небывалые, – взял слово Парнас.
– Какие цветы? Вы что-то путаете, уважаемый Парнас. Только сорняки с меня ростом! – Барлик показал в сторону дома, возле которого никакого сада не было.
– Слышали птица в нем поселилась волшебная, певчая, чей голос сладок как мёд. – Снова взял слово Синд.
– Да орёт с утра до ночи приблудившаяся ворона! – Ответил Марс.
– А я сам посмотрю. – Шагнул вперёд Аргес.
– Да вот сейчас! Разбежался, по приличным домам ходить, да за просто так осматриваться! – перешла к делу Малис. – Какую цену за посмотр дашь?
– Свободу, сердце и жизнь. – Не задумываясь, ответил Аргес.
– Ну, смотри. Если что не так, втрое спросим! – ответил ему Барлик, уступая дорогу.
Аргес быстро дошёл до порога, поклонился встречающим и зашёл в дом. Мы пошли следом. Гульниза сидела на невысоком стульчике, а Аргес что-то шептал ей, стоя перед ней на одном колене и удерживая её руки у сердца.
Потом он достал из запазухи мешочек. В его руку словно сам собой скользнул изящный браслет, из выполненных из золота цветов. Аргес поставил ступню Гульнизы себе на бедро и застегнул на её щиколотке браслет. А потом протянул ей второй золотой браслет и свою руку, подставляя девушке запястье.
Щелчок замка браслета, мы встретили бурными хлопками в ладоши, которые прервал запыхавшийся гонец из порта.
– Лари... Там это... Корабль пришёл, вас вызывает в столицу император! – выпалил он.
Глава 19.
Мир огня.
Империя Тер-ли-Осан.
Западная граница империи, крепость Галхур. (События за год до битвы за Карнак)
Оман Берс Марид-Нави.
В крепость я вернулся ночью. Несколько дней в пути, две смены лошадей, и те почти загнаны.
Уже по пути я понял, почему мне мать всегда советовала потерпеть, остыть. И почему она буквально висла на мне, не позволяя, после очередной выходки Ираидалы, отправится к ней и высказать всё, что давно уже накипало! Вспылив от злости и усталости, я совершил серьёзную глупость.
Отец отправил меня с матерью, потому что дворец, отведённый нам для проживания, стоит на другом конце столицы. И отец в любой момент мог узнать, кто и чему меня учит, мог увидеть меня в любой день и узнать какие мысли мне вкладывают в голову. До Геликарнака неделя морем и полторы по суше. Как воспитает Ираидала детей, что им внушит, чему научит?
Да ещё и сейчас, предоставленная сама себе, когда никого над ней нет? Если она казначею не стеснялась истерики закатывать и требовать оплатить её покупки, никак не считаясь ни со смотрителем гарема, ни с моей матерью, то сейчас и вовсе ни на кого оглядываться не будет.
Что же, признавать свою ошибку не хочется, но если не признаю, последствия будут такие, что сам не обрадуюсь. Придется возвращать Ираидалу обратно во дворец. А пока пусть в гареме от неё отдохнут. Сразу, как только оказался в крепости, потребовал доложить об изменениях, произошедших за время моего отсутствия. Как оказалось, атак противник не предпринимал. Лазутчиков тоже заслать не пытались.
Но настораживали непонятные перемещения внутри вражеского лагеря.
– Словно место подо что-то готовят. Опять... – докладывающий обстановку один из командиров замолчал.
Пояснения никому были не нужны. Все и так прекрасно помнили, как больше семи лет назад Димарий устроил перед нашими стенами показательную казнь наших воинов, попавших в плен. И хотя в том походе мы устояли, и вернулись домой, снова оттеснив врага, я ещё полгода не мог смириться с произошедшим. Ведь обычно мы просто назначали выкуп за тех, кто попал в плен. А у нас димарийцы, как они стали себя называть после объединения большинства земель под рукой Димариев, выкупали своих. Или обменивали.
