В какой-то момент я вовсе о них забываю. Спор с Ираидалой полностью захватывает, и я не сразу понял, что мне это дико, до безумия нравится! Я на неё рычу, она сверкает глазами, язвит, злится. И ей это идёт, от неё в этот момент взгляд отвести, смерти подобно! Она не кричит, у неё есть свое мнение, и она его отстаивает, приводит свои доказательства. Я ей слово, она мне пять в ответ и за то же время.
Я забыл, где я нахожусь, что отец и лари Лайна всё это видят, да обо всём на свете забыл, пока она мне не предложила в дом утех ходить вместо содержания гарема, в целях экономии государственной казны. И вот...
Ещё пару лет назад она с ума бы сходила от одной только мысли об этом, а сейчас в её голосе и глазах равнодушие, смешанное с насмешкой. Ни ревности, ни обиды... Ничего. Не понял... А она просто отмахнулась от напоминания о своих прошлых чувствах, с видом мало ли что там было. Для нее, мол, уже всё прошло.
Ну, уж нет! Я такой ярости в душе не чувствовал даже в бою! Дышу, пытаюсь сдержать гнев, напомнить себе, что сам виноват! Сколько лет отталкивал её? Вот она теперь и держится в стороне, чтобы больше не обидел. Кольнула же тем, что слезами никого не раздражает. Запомнила, внимательная моя! Она, оказывается, решила, что она больше мне не принадлежит, что благодаря выделенному её детям оманлиру, она исключается из гарема.
От одной только мысли, что она больше не моя, снова просыпается бешенство. Которое я резко гашу усилием воли! Раньше нужно было думать! Представил бы тогда, что почувствую, если Ираидалы в моей жизни действительно не станет, может и выяснил бы всё раньше!
Делаю шаг к ней, склоняюсь так близко, что мы делим на двоих одно дыхание. Отмечаю странность, что после долгой дороги, от Ираидалы нет запаха грязного тела, но сейчас не до этого. К тварям пограничного хребта всё! Моя! Была, есть и будет! А всё остальное между нами мы решим сами! Главное вернуть её обратно, знать, что она рядом!
Я ей прямым текстом, при свидетелях говорю, что она возвращается в столицу, мой дворец и жить будет в моих покоях, а она глазищами своими невозможными хлопает и пугается! Перед императором не боялась, а жить в моих покоях и со мной, боится! И ведь не играет! Она...
Я не понимаю! Что с ней произошло? Я виноват по самые кончики рогов! Но эта вина копилась не день и не год! Я уверен, и готов поспорить на собственные рога, что скажи я эти слова да даже год назад, не останься я с Абилейной, а пойди вслед за этой Фарли, вспомнил, наконец-то, как зовут ту служанку, и скажи, что она переезжает жить в мои покои, меня мгновенно простили бы за всё! Ираидала ради одной ночи ломала свою гордость и просила о ночи лари. В душе поселилось нехорошее предчувствие...
Возможный спор прервал своим появлением Файрид. Как всегда явился с насмешками, но глаза виновато бегают. Чего это он?
– Брат? – удивляется моя лари.
И воздух вокруг неё словно начинает леденеть. Голос стал тихим и каким-то погасшим. То, что брат представлялся вторым именем и скрыл своё происхождение, Ираидала посчитала предательством. И я видел как больно от этого брату, как он пытается раз за разом объяснить ей, почему так сделал, поймать её взгляд. А для неё это, наверное, уже было слишком, у неё как будто разом закончились силы. И в этой комнате все поняли, что ей от этого больно!
А я вспомнил давно забытое ощущение. Как-то в детстве я залез в прачечную, и зачем-то влез в большую купель с широкими бортами, где прачки замачивали бельё, что-то искал, наверное. И опрокинул себе на спину ведро с кипятком. Вот сейчас у меня ощущения были один в один.
Оказывается моя лари интересна не только мне, не только мне важно и нужно её расположение. Впервые я подумал о том, что это Ираидала кроме меня никого не видела. А как на неё смотрели другие? Какой видели её они, что даже бессмертный, зная, что его ждёт за то, что протянул руки к наложнице омана, посчитал важнее собственной жизни помочь ей? Необыкновенно красивая девочка, которая сжав губы, переносит один удар от жизни за другим.
Брат дёрнулся в сторону Ираидалы, возможно хотел успокоить, но Далли хотела только уйти, даже забыв о своих планах и делах. Я решил настоять на своём. В конце концов, она действительно моя наложница. И рядом со мной ей больше ничего не грозит.
Никогда бы не поверил, но я хотел, чтобы она заплакала! Вот сейчас, смывая этими слезами всё своё разочарование. Я бы сейчас её не упрекал, я бы про себя радовался, что она по-прежнему не боится показать мне свою слабость и уязвимость.
А Далли вышла из себя, вот сейчас она по настоящему разозлилась, вот сейчас она казалось, была готова накинуться на всех без разбору. Даже лари отца досталось, когда она похвалила красоты и удобства Карнакского дворца.
Я приготовился хватать Далли и бежать, потому что самый верный способ вывести отца из себя, это просто косо глянуть в сторону его лари. А тут такой ответ...
Я себя чувствовал, как на марш-броске под камнепадом! Украшения, подарок отца, дворец, которого в помине нет, разорённая провинция, о чём я не знал, и куда сослал Ираидалу и всех детей. Пламя! Ираидала? Изнеженная, хрупкая, едва оправившись от болезни, и спала на земле несколько месяцев?
Тут уже разозлилась лари отца. Ираидалу она увела с собой. Я промолчал, мне нужно было прийти в себя. Я видел комнату Ираидалы во дворце, и радовался, что хоть последний год она жила как подобает, хоть и в ссылке. А оказывается... Всё равно, что если бы я её на пристани поселил. Хотя там сейчас всё так устроено, что туда гулять ходят и праздники устраивают.
На отца было страшно смотреть. Он молчал.
– Отец, – начал Файрид.
– В тренировочный зал, за мной, оба! – сквозь зубы прорычал отец и вылетел из комнаты, почти вышибая дверь.
– Император, наследники! – поклонились бессмертные из охраны дворца.
Отец выпроводил их кивком головы из зала и развернулся к нам.
– Отец! – опять пытается что-то сказать брат, и отлетает в сторону от мощного удара в грудь.
Следующий удар получаю я, хоть и пытался увернуться. Растягиваюсь на песке зала от рубящего удара в шею.
– Скоты! – рявкает отец так, что в ушах звенит. – У вас игрушки что ли? Один над девочкой измывается, а второй спокойно наблюдает, как она выживает на улице вместе с детьми! Доигрались! Берс!
Удары сыплются один за другим, ребра уже пару раз хрустнули и с ноги в грудину прилетело не слабо.
– Силу свою почувствовал? Самомнение своё тешил? Весело тебе было, когда вышвырнул Ираидалу с детьми? – придавил шею ногой отец.
– Я не знал...
– Твой оманлир из шести провинций. Геликарнак богатейшая в империи. Была! Как и кто умудрился её утопить в таком дерьме, что ссыльная лари вынуждена продавать свои украшения, чтобы накормить людей? Почему в отчётах и описях по твоему оманлиру всё прекрасно, и дворец стоит? Или я должен впервые за историю рода отозвать у тебя земли? – бушевал отец.
