Лайна всё норовила передать подарки детям. Один, второй, третий...
– Лари! Мы едем верхом, возможности везти большую поклажу, просто нет! – пыталась остановить Лайну я.
– Это подарки! Мы всё время их отправляли! – возмутилась она. – А Карнак это не дворец в двух улицах отсюда!
– Вручите чуть позже, раз как выяснилось, мы договорились о скором возвращении в столицу. Хоть и временном. – Улыбнулась я ей.
Вспомнилось, как она наряжала меня, и в голове мелькнула мысль, что ей бы дочку, но озвучить её я не решилась.
– Ираидала... – замялась она, но всё же продолжила. – Когда вернёшься во дворец, будь осторожнее. Не пей принесённую воду и не ешь того, что готовили не в твоём присутствии, или твоих служанок.
– Я запомнила. Это был жестокий урок. – Ответила ей.
Покидали дворец мы рано, но император и его лари вышли нас провожать. Впрочем, помимо меня, Фарли и Рагни и отряда бессмертных, в Карнак отправлялся оман и Файрид.
Что там собрался делать последний, я не знала и спрашивать не собиралась. В конце концов, может лично решил своих бойцов забрать.
Дорога легко ложилась под копыта лошадей, а меня тянуло вперёд. Туда, где я уже узнавала места прошлогодних стоянок. Меня не пугали ни ночёвки на земле, ни приготовление пищи на костре, ни перекусы вяленым мясом прямо на ходу. И даже на взгляды я уже не обращала внимания.
Я возвращалась к детям. И в моём случае закон стал жизненной необходимостью. Лари должна быть около своих детей.
Глава 33.
Ираидала, лари Марид Нави.
Время в дороге летело быстро. Даже привалы из-за целого перечня необходимых дел и накапливающейся усталости не ощущались тормозящими задержками. Я не видела детей меньше двух недель, а уже просто дико соскучилась.
Первым памятным местом был тот самый привал у реки, где я нашла наших гронхов.
– Ну что? Пойдём, искупаемся? – позвала я с собой гронха. – Может, ещё кого водой принесёт?
Гронх оскалился и толкнул меня лобастой башкой, заигрывая. А потом резко развернулся и предупреждающе зарычал в сторону омана и Файрида, почти одновременно дернувшихся в мою сторону.
Прошло всего ничего с момента нашего отъезда из столицы, и я вполне справлялась с поставленной для себя задачей, не обращать внимания ни на взгляды омана, ни на попытки Файрида приблизиться.
Ещё и рано вроде говорить о настойчивости, но эффект работы под камерой уже начал проявляться. Вот ещё в прошлой жизни, когда приходилось ради безопасности устанавливать камеры в кабинете, через некоторое время я привыкла к этому ощущению постоянного наблюдения за каждым твоим движением, ведь глядя на камеру, не знаешь, когда охранник за тобой наблюдает, а когда нет.
Вот и с оманом произошла та же ситуация. В первый день, ещё в столице, его внимание я ощущала как мешающее, непонятное и от того тревожащее. А сейчас... Ну, смотрит и пусть смотрит, главное, чтоб рукам воли не давал. А оман сейчас только наблюдал.
Почему-то вспомнился наш двор, ещё тот, в котором я выросла, и два соседа старичка, что едва становилось на улице тепло всё время проводили за дворовым столом с шахматной доской. Михаил Николаевич и Николай Михайлович были давними соперниками по шахматным баталиям, ещё с послевоенного детского дома, где они и полюбили эту игру. Вот они также подолгу и внимательно проводили рекогносцировку положения фигур противника.
И видно, наблюдения эти ему совсем не нравились, потому что всё больше он мрачнел, всё чаще хмурился. Когда мы со Штормом вернулись в лагерь, собрав по пути ещё и большие охапки хвороста, оман не выдержал. Зло прищурившись, он шёл к нам на встречу. Шторм, почуяв настроение омана, положил свою вязанку, которую тащил, удерживая перевязку в пасти.
– Дай сюда. – Рыкнул не хуже гронха оман и отобрал у меня мою вязанку, которую я тащила на спине. – Что ты хотела этим показать, Ираидала? Неужели в лагере нет никого, кому можно было бы это приказать?
– Зачем? – удивилась я. – Я сама вполне могу справиться с тем, чтобы собрать хвороста для костра. Тем более, что ничего сложного в этом нет, а Фарли и Ранги просто не в состоянии делать абсолютно всё.
– Ираидала, ты лари! Понимаешь, лари! Ты сокровище гарема! Ты не должна таскать хворост, следить за костром, готовить еду! Ты... – оман запустил руку в волосы. – Я знаю, что ты мне сейчас можешь сказать, что лари ты уже давно, а когда я отправил тебя в ссылку, то меня это не волновало. И да, не волновало. Потому что мне и в голову не могло прийти, что всё дойдёт до такой степени! У меня никогда не было желания превратить тебя в служанку! Иначе я просто отправил бы тебя отбывать наказание в нижний гарем, чтобы там ты выполняла какую-нибудь работу. Понимаешь? Лари выполняет грязную работу только в качестве наказания за серьёзные проступки, чтобы одновременно, и наказать, и на место поставить. Самомнение убрать, унизить, если так проще для понимания!
– Я не вижу унижения в том, чтобы суметь позаботиться о себе и своих близких. И уж тем более, меня ни в коей мере не унизит то, что я приготовила поесть для себя и своих спутников во время пути. Судя по благодарностям, никто и не посчитал, что это я была унижена. – Попыталась донести до него свою точку зрения. – И потом, как ты себе представляешь, что я ничего вообще не делаю, находясь в ссылке, с тремя детьми, и всего двумя девушками-помощницами? Надеюсь, отчётов о содержании целого штата слуг в Карнакском дворце никто не предоставлял? Знаешь, я всё больше радуюсь, что этот дворец утонул.
– Почему это? – уточнил он.
– Мало того, что моя несостоявшаяся тюрьма развалилась, так мне бы пришлось ещё и убираться в целом дворце! Пока до одного края с тряпкой дойдешь, с другого заново начинать уже надо. – Ответила я.
Шторм, понаблюдав за нашими разборками на пустом месте, подцепил зубами свою связку и оттащил её к костру, и даже успел вернуться за моей. А такие стычки стали происходить всё чаще.
– На это просто невозможно смотреть спокойно! – в этот раз недовольство проявилось, когда я укладывалась спать.
– Что опять не так? – тяжело вздохнула я.
– То, что ты спишь на голой земле! – вот это всё уже обсуждалось, но почему-то именно сейчас, когда он это видел, его это задевало.
Вот такое ощущение, что он кот, а я топчусь по кошачьей гордости каблуками!
Через несколько дней пути ко мне подъехал Файрид.
– Узнаёте места, лари? – грустно улыбнулся он.
– А должна? Судя по всему, где-то здесь вы с вашим отрядом нас нагнали, под видом якобы дополнительной охраны от императора. – Ответила я.
– Ираидала, ты злишься, считаешь меня предателем, но разве я хоть раз кого-нибудь предал? – не стал долго ходить вокруг да около Дираф.
– А ты разве не знал, что Аргес не собирался сообщать о своём существовании кому-либо из императорской семьи? Почему ты посчитал, что вправе решать за него? Ты воспользовался тем, что мы тебе доверяли! – и ведь он действительно не чувствовал себя виноватым. – Ты столько времени врал нам! Прикрываясь каким-то выдуманным именем, когда мы считали тебя другом, доверяли тебе. Ты за столько времени не посчитал всех нас достойными доверия от тебя! Мы даже того, чтобы знать твоё имя, оказывается, не заслуживаем!
