– Не знаю, с чего меня понесло. Ужасно. На самом деле это была всего лишь шутка. Признаю: неудачная.
– Раз ты заговорила об этом, значит, все время держала это в голове.
– Ну ладно. Мне казалось, мы покончили с этим.
– Да.
– Тогда зачем говорить об этом снова и снова?
– Не надо нам было пить абсент.
– Не надо. Конечно. Особенно мне. Тебе-то он только на пользу. Разве нет?
– Так и будем продолжать? – спросил он.
– Я-то уж точно собираюсь остановиться. Это уже просто скучно.
– «Скучно» – единственное слово в английском языке, которого я не выношу.
– Тебе повезло, что в английском языке есть только одно такое слово.
– О, черт. Ешь свой ленч без меня.
– Нет. Одна я не буду. Мы пообедаем вместе и будем вести себя как цивилизованные люди.
– Хорошо.
– Извини. Я действительно хотела пошутить – к сожалению, неудачно. Правда, Дэвид, это была только шутка.
Глава пятая
Когда Дэвид проснулся, сильный отлив обнажил берег, яркое солнце освещало пляж и темно-синее море. Горы очистились от облаков, ярко зеленели умытые дождем холмы. Кэтрин еще спала. Дэвид смотрел, как она ровно дышит, как блики солнца играют на ее лице, и удивлялся, как можно спать, когда тебе прямо в глаза светит солнце.
Он сполоснулся под душем, побрился, почистил зубы. К этому времени он уже был не прочь позавтракать, но, натянув брюки и свитер, достал тетрадь, карандаши и точилку и сел за стол у окна, выходившего на устье реки, на другом берегу которой начиналась Испания. Он начал писать и сразу забыл и о Кэтрин, и о том, какой чудесный вид за окном; сегодня ему улыбалась удача, и, как всегда в такие моменты, слова сами ложились на бумагу. Он описал все точно, как было, но зловещие тени обозначил едва заметно: так легкая зыбь в безмятежном море обозначает подводные рифы.
Какое-то время он работал, потом взглянул на спящую Кэтрин: теперь ее губы изогнулись в улыбке; в распахнутое окно на кровать падал прямоугольник света, ярко выделяя шоколадное тело и каштановую голову Кэтрин на фоне белизны смятой простыни и нетронутой подушки. «На завтрак мы уже опоздали, – подумал Дэвид. – Оставлю Кэтрин записку и спущусь в кафе: закажу себе café crumé
[17] и еще что-нибудь». Но, пока он убирал в портфель работу, Кэтрин проснулась, подошла к нему, обвила руками, поцеловала в шею и сказала:
– Я – твоя ленивая обнаженная жена.
– Зачем ты проснулась?
– Не знаю. Скажи, куда ты собрался, и через пять минут я буду готова.
– Хочу перекусить в кафе.
– Иди, я тебя догоню. Ты что – работал?
– Да.
– Удивительно. И это после всего, что вчера было. Я горжусь тобой. Поцелуй меня и посмотри, как мы смотримся в зеркале.
Он поцеловал и посмотрел в огромное зеркало, висевшее на двери ванной комнаты.
– Очень приятно не чувствовать на себе лишней одежды, – сказала она. – Будь умницей и постарайся добраться до кафе, не попав в передрягу. Мне закажи oeuf au jambon
[18]. И не жди. Ты и так не смог из-за меня нормально позавтракать.
В кафе он нашел местную утреннюю газету и вчерашние газеты, доставленные из Парижа. Ему принесли кофе с молоком, байоннскую ветчину и прекрасное большое свежее яйцо, которое он щедро посыпал грубо помолотым перцем и намазал горчицей, прежде чем взрезать ложечкой желток. Кэтрин все не шла, и Дэвид съел ее яичницу, не дожидаясь, пока она остынет, подчистив тарелку кусочком свежеиспеченного хлеба.
– Пришла мадам, – сообщил официант. – Я принесу ей другую тарелку.
Кэтрин надела юбку, кашемировый свитер и нитку жемчуга. Она помыла голову, но лишь слегка подсушила ее полотенцем, отчего распрямившиеся влажные волосы казались темнее и почти не отличались от ее поразительно загорелого лица.
– Какой прекрасный день, – сказала она. – Извини, что задержалась.
– Куда ты так нарядилась?
– Хочу съездить в Биарриц. Если хочешь, поедем вместе.
– Судя по всему, ты собиралась ехать без меня.
– Да. Но я буду рада, если ты присоединишься.
Он встал, и она сказала:
– Я собираюсь привезти тебе оттуда сюрприз.
– Не надо.
– Нет, надо. Он тебе понравится.
– Тогда я поеду с тобой, чтобы ты не натворила еще чего-нибудь.
– Нет. Лучше я поеду одна. Не жди меня на ленч: я вернусь во второй половине дня.
Дэвид почитал газеты, потом прошелся по городу в надежде присмотреть дом, сдающийся в аренду, или место, где захотелось бы жить. Недавно отстроенный район показался ему симпатичным, но совершенно безликим. Ему очень понравились вид на залив и на дельту реки у границы с Испанией, и серые камни замка Фуэнтеррабья, и сияющие белизной домики вокруг, и коричневые горы, отбрасывающие синие тени. Странно, что дожди закончились так быстро; должно быть, основной фронт прошел южнее, над Бискайским заливом, а их зацепило лишь краем. Бискайский залив в Испании называли Vizcaya, но так же называлась и баскская провинция дальше по побережью за Сан-Себастьяном. Горы, возвышавшиеся над крышами приграничного городка Ирун, принадлежали уже провинции Гипускоа, а дальше шла Наварра, и там это уже была не Наварра, а Navarre. «И что мы здесь делаем, – подумал он, – и что я делаю здесь? Зачем я таскаюсь по этому курортному городку, рассматриваю ровные посадки магнолий и этой чертовой мимозы и выискиваю таблички «сдается» на домах, которые выдают здесь за баскские виллы? Ты не так уж много работал сегодня утром, чтобы до такой степени отупеть, или до сих пор не пришел в себя после вчерашнего? Работа здесь ни при чем, ты вообще почти не работал. А пора бы уже начать, потому что все пройдет очень быстро, и так же быстро пройдет интерес к тебе, если уже не прошел. Ладно. Не начинай все по кругу. Но ты должен вбить себе это в башку».
Он пошел через город; и красота угасающего дня постепенно смягчила его ожесточившееся сердце.
***
По комнате гулял бриз, дующий с моря; Дэвид читал, подложив под спину пару подушек и еще одну нахлобучив на голову. После ленча его потянуло в сон, но беспокойство, связанное с ожиданием Кэтрин, не позволяло уснуть, поэтому он читал и ждал. Наконец он услышал, как дверь отворилась, и она вошла. В первую секунду он ее не узнал. Она стояла, положив руки на грудь поверх своего кашемирового свитера, и тяжело дышала – так, словно ей пришлось долго бежать.
– О нет, – сказала она. – Нет.
В следующее мгновение она оказалась рядом с ним в постели и, толкая его головой, говорила:
