– Это все, что ты можешь мне сказать?
– Еще одно маленькое добавление: потомство лучше не заводить.
– Об этом пока речи не идет.
– Великодушнее сразу пристрелить детенышей.
– Вот как?
– Да. Так будет лучше.
Они немного поговорили, вспоминая общих знакомых, и полковник сильно распалился. Потом Дэвид увидел, что к ним приближается Кэтрин. Она надела белое платье из акульей кожи
[24], чтобы подчеркнуть свой загар.
– Вы просто неправдоподобно красивы, – сказал ей полковник. – Но вам нужно и в самом деле загореть еще сильнее.
– Благодарю. Я попробую. Может быть, нам не стоит выходить отсюда в такую жару? Здесь прохладнее. А перекусить можно и в гриль-баре.
– Обед за мой счет, – объявил полковник.
– Нет-нет. Это мы вас угощаем.
Дэвид нерешительно встал. В баре стало слишком людно. Он опустил взгляд на столик и увидел, что успел осушить не только свою рюмку, но и рюмку Кэтрин. Он даже не заметил, когда это сделал.
После обеда они лежали в постели. Шторы были опущены почти до самого подоконника, и Дэвид читал при свете, пробивавшемся в щель. Шторы не пропускали прямые лучи солнца, и в комнату падал свет, отраженный от дома на противоположной стороне улицы.
– Полковнику понравился мой загар, – сказала Кэтрин. – Пора снова ехать на море. Иначе он сойдет.
– Мы поедем, куда ты захочешь.
– Чудесно. Можно тебе что-то сказать? Это важно.
– Что?
– За обедом я оставалась мальчиком. Я хорошо себя вела?
– Ты оставалась мальчиком?
– Да. А ты против? Но теперь я – твой мальчик и готов сделать для тебя все, что угодно.
Дэвид вернулся к книге.
– Ты сердишься?
– Нет.
«Просто протрезвел», – подумал он.
– Так проще.
– Не думаю.
– Впредь я буду осторожнее. Но сегодня утром я чувствовала себя такой счастливой и чистой, при свете дня все было так хорошо и правильно. Можно мне сейчас попробовать?
– Не стоит.
– Давай я просто поцелую тебя, а там посмотрим?
– Если мы оба – мальчики, нет.
Ему показалось, что железные обручи стиснули ему грудь.
– Я бы предпочел, чтобы ты не сообщала об этом полковнику.
– Но он видел меня, Дэвид. Он сразу все понял. Я правильно сделала, что сказала ему. Так будет лучше. Ведь он наш друг. Он не станет болтать об этом после того, как я выдала ему свою тайну. Если бы я не сказала, он имел бы на это моральное право.
– Нельзя так легко доверяться людям.
– Да плевать мне на людей. Для меня существуешь только ты. С другими людьми я бы не стала скандалить.
– У меня такое ощущение, будто грудную клетку стиснули обручи.
– Жаль. А я чувствую себя такой счастливой.
– Моя обожаемая Кэтрин.
– Вот и хорошо. Ты можешь называть меня Кэтрин, когда пожелаешь. Я готова быть твоей Кэтрин. Я всегда твоя Кэтрин, как только она тебе нужна. Ну что, будем спать или все же попробуем?
– Давай для начала просто полежим в темноте, – сказал Дэвид, опуская штору.
Они лежали рядом в постели большого номера отеля «Палас» в городе Мадриде, где Кэтрин при свете дня разгуливала по музею «Прадо» как мальчик, и отныне она будет демонстрировать темную сторону своей натуры и днем, и ночью, и, как казалось Дэвиду, превращениям этим не будет конца.
Глава восьмая
Этим утром в Буэн-Ретиро
[25] было свежо, как в лесу. Все кругом зеленело, стволы деревьев казались темными, а расстояния – обманчивыми. Они обнаружили озеро совсем не там, где ожидали его увидеть, и выглядело оно совсем иначе, чем они себе представляли.
– Иди первым, – сказала она. – Я хочу посмотреть на тебя.
Дэвид подошел к скамейке и сел. Он видел за деревьями озеро и понимал, что не сможет туда дойти. Кэтрин села рядом с Дэвидом на скамейку и сказала:
– Все в порядке.
Но раскаяние, охватившее его здесь, в Ретиро, было таким сильным, что он попросил Кэтрин встретиться с ним позже в кафе отеля «Палас».
– Что с тобой? Хочешь, пойдем вместе?
– Нет. Все в порядке. Просто мне надо побыть одному.
– Тогда до встречи в кафе, – сказала она.
В это утро она была как никогда хороша. Она с улыбкой хранила их тайну, и он улыбался ей в ответ, а потом унес свои терзания в кафе. Он не собирался пить, однако к тому времени, когда к нему присоединилась Кэтрин, он уже прикончил вторую порцию абсента, и сожаления о содеянном оставили его.
– Как ты, чертенок? – спросил он.
– Я твой чертенок, – сказала она. – Можно мне тоже абсента?
Официант отправился выполнять заказ. Ему было приятно видеть такую красивую счастливую девушку.
– И что это было? – спросила Кэтрин.
– Разгонял тоску. Сейчас уже все хорошо.
– Тебе было так неприятно?
– Нет, – солгал он.
Она покачала головой:
– Мне очень жаль. Я не думала, что тебе может быть неприятно.
– Все уже прошло.
– Хорошо, если так. Как чудесно здесь летом! И главное, никого, кроме нас. У меня появилась идея.
– Уже?
– Мы не поедем к морю. Останемся здесь. Теперь это будет наше место. Весь этот город и его окрестности. Побудем здесь какое-то время, а потом вернемся на залив Ла-Напуль.
– Собственно, у нас нет других вариантов.
– Перестань. Мы начинаем все заново.
– Да… мы всегда можем начать все заново.
– Да, можем. И начнем.
– Оставим эту тему, – попросил он.
Он почувствовал, как на него снова накатывает, и отхлебнул хороший глоток абсента.
– Странное дело, – сказал он. – Абсент отдает раскаянием. Определенно. Ты пьешь раскаяние, и оно покидает тебя.
– Мне не нравятся твои речи. Мы не такие. Нет.
– Я, наверное, такой.
