– Я не хочу этого делать.
– Даже если я скажу, что это единственное, чего я хочу?
– Почему ты не можешь захотеть чего-нибудь нормального?
– Я могу. Но сейчас я хочу, чтобы мы были одинаковыми, и ведь это тебе совсем нетрудно. Твои волосы и так сильно выцвели от морской воды.
– Вот и предоставим этот процесс морской воде.
– Но я хочу этого сегодня.
– И это сделает тебя счастливой?
– Я уже счастлива, потому что ты уже почти согласился, и буду счастлива, когда ты сделаешь это. Тебе же нравится, как я выгляжу. Ну, признайся.
– Это глупо.
– Нисколько. Тем более если ты делаешь это ради меня.
– А если я не соглашусь?
– Я расстроюсь. Очень сильно.
– Ну ладно. Тебе это действительно так нужно?
– Да. О, я так тебе благодарна. Это не займет много времени. Я предупредила Жана, и он уже ждет нас.
– Ты всегда так уверена во мне?
– Я знала, что ты согласишься, когда поймешь, как это для меня важно.
– Как же мне не хочется этого делать. Лучше бы ты меня не просила об этом.
– Не переживай. Это сущая ерунда и очень забавно. И не волнуйся из-за Мариты.
– При чем здесь Марита?
– Она сказала: «Если он не согласится сделать это ради тебя, спроси, не согласится ли он сделать это ради меня».
– Не выдумывай.
– Это правда. Она сказала мне это сегодня утром.
– Жаль, что ты не можешь себя видеть, – сказала Кэтрин.
– Напротив, я рад.
– Ладно, можешь посмотреть на меня. Ты точно такой же.
– Этого не может быть. Я не могу выглядеть так же, как ты.
– И тем не менее это так. Поэтому тебе лучше смириться и полюбить свой новый образ.
– Мы не могли этого сделать, чертенок.
– А мы взяли и сделали. И ты знал, на что идешь. Теперь мы оба прокляты. Раньше была проклята только я, а теперь мы оба. Посмотри на меня и скажи, что тебе нравится.
Дэвид посмотрел в глаза, которые он так любил. Ее темное лицо в обрамлении волос невероятного цвета слоновой кости казалось абсолютно счастливым. «Какой же я дурак, что позволил ей это», – подумал он.
Глава двадцать вторая
В то утро ему показалось, что он не сможет продолжить рассказ, и он никак не мог заставить себя сесть за работу. Но в конце концов он сказал себе, что должен работать, и начал писать. И вот они снова шли через лес по старой слоновьей тропе. Земля на ней была так утоптана, словно эта дорога существовала с тех самых пор, как с горы стекла и застыла лава, с тех пор, как здесь выросло первое дерево. Джума уверенно вел их по следу, и они быстро продвигались вперед. Сейчас отец с Джумой уже не сомневались в успехе; идти по твердой утоптанной тропе было легко, так что Джума, когда они вышли на открытый участок леса, снова доверил свою винтовку Дэвиду. Потом они вдруг сбились со следа, наткнувшись на свежие кучи еще теплого слоновьего помета и круглые плоские отпечатки ног целого стада, вышедшего на тропу с левой стороны леса. Джума с досадой отобрал у Дэвида ружье. Во второй половине дня они настигли стадо и обошли его стороной, видя из-за деревьев, как слоны шевелят ушами и вытягивают хоботы, слыша треск ветвей и сломанных деревьев, утробное урчание и шлепки помета, падающего на землю.
Наконец они вышли на след своего слона. Джума, увидев, что тот свернул на небольшую тропку, поглядел на отца Дэвида и ухмыльнулся, обнажив ровный ряд зубов, и отец согласно кивнул головой. Они переглянулись так, словно знали какую-то грязную тайну; точно так же они посмотрели друг на друга, когда Дэвид нашел их в ту ночь в шамбе.
Вскоре Дэвид понял, какую тайну они имели в виду. Следы старого слона привели их к большому, побелевшему от солнца и дождей скелету. Он доставал Дэвиду до груди. На лбу в черепе была глубокая вмятина, ниже, под пустыми глазницами, зияли две большие дыры в тех местах, где были отрублены бивни. Джума указал место, где слон, за которым они шли, постоял у скелета и где он слегка стронул череп с места, – рядом в земле остались небольшие рытвины от бивней. Потом он показал Дэвиду вмятину на лбу черепа и четыре дырки возле уха. Он ухмыльнулся, глянув на Дэвида и его отца, достал из кармана пулю 303-го калибра и вставил ее острым концом в отверстие лобной кости.
– Это место, куда Джума ранил его, – сказал отец. – Это был его askari. Друг. Он напал на Джуму первым, и Джума сбил его с ног, а потом прикончил выстрелом в ухо.
Джума показывал им разбросанные кости и следы слона, бродившего среди этих костей. Джума с отцом были очень довольны всем увиденным.
– Как ты думаешь, они долго были вместе, прежде чем он его убил? – спросил Дэвид у отца.
– Понятия не имею. Спроси у Джумы.
– Лучше ты у него спроси.
Отец и Джума перебросились несколькими словами, потом Джума посмотрел на Дэвида и засмеялся.
– Он говорит, они дружили в четыре, а то и в пять раз дольше, чем ты живешь на свете, – сказал отец. – Точнее он не может сказать. Да ему это и не важно.
«А мне важно, – подумал Дэвид. – Я видел его лунной ночью. Слон был один, а у меня был Кибо. И у Кибо был я. Этот слон не сделал ничего плохого, а мы преследуем его и даже пришли сюда, куда он пришел повидать своего убитого друга, а теперь собираемся убить и его самого. Это моя вина. Это я выдал его им».
Джума вычислил, куда им следует идти дальше, и знаком показал отцу, что следует двигаться в путь.
«Для моего отца убийство слона не является жизненной необходимостью, – думал Дэвид. – А Джума ни за что не нашел бы его, если бы я не увидел его. Он уже охотился на него, но лишь ранил его самого и убил его друга. Когда мы с Кибо обнаружили слона, мне не следовало рассказывать им об этом, нужно было навсегда сохранить в тайне этот секрет, и пусть бы он жил, а они накачивались пивом в шамбе вместе со своими bibis
[51]. Джума так напился, что мы не могли его добудиться. Теперь я всегда буду молчать. Ничего больше им не скажу. Если они убьют его, Джума пропьет свою часть денег, вырученных за слоновую кость, или купит себе на них еще одну жену, чтоб ей пусто было. Почему ты не помог слону, ведь это было в твоих силах? Достаточно было отказаться идти на второй день. Нет, это бы их не остановило. Тогда Джума пошел бы один. Нельзя было говорить им. Нельзя, нельзя было этого делать. Запомни это и впредь никогда никому ничего не рассказывай. Больше никогда никому ничего не говори».
Отец подождал, пока Дэвид поравняется с ним, и мягко сказал:
– Здесь он отдыхал. Теперь у него нет определенной цели, так что мы можем настигнуть его в любой момент.
