Иван запряг лошадей, мы удобно уселись по бокам линейки и поехали на Новороссийск. Когда въехали на первый перевал, он привстал и с чувством произнёс:
– Прощай, «Армада»!
Немецких самолётов в воздухе не было. Всё было спокойно. Только перед спуском к морю, на перевале Волчьи Ворота, рядом с дорогой, взрывались артиллерийские снаряды. Лошадки бодро везли линейку по горным дорогам, и уже через девять часов мы выезжали из Новороссийска на Геленджик. Всё осталось позади, а впереди были заставы НКВД, перевалы, хороший город Сочи, безлюдный город Сухуми, много трудностей и много различных событий.
Заградительные отряды и заставы НКВД появились по приказу Верховного главнокомандующего № 227 от 28 июля 1942 года, который был направлен на укрепление дисциплины в войсках и повышение ответственности за обеспечение боевых приказов. Нам предстояли встречи с такими отрядами, которых раньше при отступлениях практически не было.
В моих воспоминаниях мало героического, нет описаний смертельных воздушных боёв, штурмовки вражеских позиций и аэродромов, поражения целей, защищённых мощной системой ПВО, и т. и. Это легко объяснимо – я не мог быть непосредственным участником этих событий. Но я был рядом с людьми, которые совершали бессмертные героические подвиги, любили Родину и знали, что такое немецкий фашизм. Я готовил к полёту их оружие. Может быть, последний самолёт нашей «Армады», на котором я летел, был последним боевым самолётом Р-5 ВВС СССР.
Наши лётные экипажи, летая на устаревших самолётах, очень хорошо знали о смертельной опасности и трудностях выполнения боевых заданий, но они были всегда готовы выполнять боевой приказ. И они его героически выполнили во славу Родины, во имя Победы.
Вечная память личному составу «Армады», погибшему за нашу Победу!
Кавказ. Вторая половина 1942 года
Поражение войск Крымского фронта позволило противнику сосредоточить силы на южном направлении для захвата Кавказа и реализации плана «Эдельвейс» (директива
Гитлера № 45 от 23 июля 1942 г.). Немецко-фашистское командование было намерено осуществить захват Северного Кавказа, а затем овладеть всем Закавказьем путём обхода Главного Кавказского хребта с востока и запада. Кроме того, командование противника предполагало развернуть наступление через перевалы на Тбилиси, Кутаиси и Сухуми. Стратегической задачей немцев по-прежнему оставалось овладение запасами нефти Кавказа.
Для организации обороны Кавказа решением Ставки Верховного главнокомандования с 19 мая 1942 года был создан Северо-Кавказский фронт. Командующим фронтом назначен Маршал Советского Союза С.М. Будённый. Вошедшие в состав нового фронта армии уже длительное время вели бои с войсками противника, были малочисленными и слабо вооружёнными. Авиация фронта имела всего 230 исправных самолётов различных типов. Резервов фронт не имел.
На начальном этапе противник имел значительное преимущество над обороняющимися войсками, что определило характер боевых действий на всём фронте вплоть до ноября 1942 года. С 10 августа немецкие войска с боями начали продвижение к предгорьям Кавказа. 12 августа противник форсировал реку Кубань и устремился к Новороссийску – новой базе Черноморского флота. Велись оборонительные бои с частым использованием контратак с целью уничтожения войск противника, прорвавшихся через наши оборонительные рубежи. Немцы с боями продолжали продвижение на юг.
В этих условиях три авиационных сержанта на кубанской повозке, запряжённой двумя лошадьми и загруженной доверху продуктами, продвигались на юг – из Анапы в Сухуми.
В первый день поездки на дороге и в воздухе всё было спокойно, только перед спуском с перевала Волчьи Ворота, рядом с дорогой, взрывались артиллерийские снаряды. (Велась пристрелка орудий, предназначенных для обороны Новороссийска.) За Новороссийском движение по дороге было более оживлённое: в оба направления ехали автомашины, повозки и шли небольшие подразделения пехоты. Нашему передвижению на юг пока ничто не мешало, и к вечеру мы доехали до станицы Кабардинка.
Остановились среди деревьев около деревянного двухэтажного дома. Петро Кравченко распряг лошадей, дал им уже подсушенной травы, а мы с Иваном Березиным достали коробки с галетами, шоколадом и сгущёнкой. В обмен за наше угощение мы были приглашены за большой стол, на котором стоял самовар, а вокруг на скамейках сидели женщины.
Я сидел рядом с симпатичной девушкой и её матерью – учительницей литературы. На многочисленные вопросы мы отвечали обстоятельно и правдиво, хотя некоторые ответы вызывали недоверие, особенно у моих соседок. По понятным соображениям, учительница задала мне несколько вопросов по периоду германского литературного движения прошлого века «Буря и натиск». На эти вопросы я ответил, припомнив, что молодой Гёте был участником этого движения, однако мои ответы вызвали совсем другие вопросы.
После застолья мне предложили кровать, стоящую под кипарисами, и очень мягкую подушку. Девушка с длинными косами пожелала спокойной ночи, почему-то очень странно улыбнулась и скрылась в темноте.
Перед рассветом меня разбудили голоса, а когда я открыл глаза, то увидел двух автоматчиков и лейтенанта войск НКВД. Без особых церемоний меня отвели в комнату с решётками и учинили строгий допрос. Кто? Откуда? Зачем? Почему?
Мои ответы не убедили лейтенанта в том, что я не шпион, не дезертир, не диверсант и не провокатор. Он несколько смягчился и даже успокоился после того, как я успешно разобрал и собрал авиационный пулемёт ШКАС. Этот пулемёт был той лакмусовой бумажкой, по которой определяли личность и благонадёжность задержанных авиаторов. Как хорошо, что в Московском авиационном училище связи нас, курсантов, обстоятельно знакомили с этим сложным, скорострельным пулемётом.
Наши отношения стали совсем другими после того, как я сказал, что занимался борьбой самбо в секции у самого А.А. Харлампиева, и ответил, что чемпионом Москвы в 40-м году был Яша Гольберг. Оказалось, что лейтенант, так же как и я, занимался борьбой, но в секции «Динамо», и даже встречался на ковре с Яшей. Для меня это была очень счастливая случайность. Постепенно допрос перешёл в приятный разговор. Мы вспоминали такие фамилии, как Коберидзе, Чумаков, Латышев, и другие фамилии известных чемпионов, с которыми нам приходилось встречаться на тренировках.
После допроса я получил бумагу, где было написано, что сержант Мальцев проверен и что ему нужно содействовать в поездке до города Сухуми. С такой бумагой и продовольственным аттестатом, при наличии двух друзей, можно ехать дальше к нашей конечной цели. (У Ивана была орденская книжка, а у Петро – документ с печатью полка.)
Ещё до первого большого перевала нам удалось успешно миновать заставу НКВД, используя стратегический запас продуктов и наши документы. На втором перевале, кажется на Пшадском, наши лошадки так устали, что одновременно упали и больше не поднялись. Мы очень переживали нашу утрату, но помочь лошадкам уже ничем не могли.
Впереди был город Туапсе, куда устремились немецкие армии, пытавшиеся прорваться к морю и преградить нам дорогу. Но нам не пришлось встречаться с немцами, так как на их пути успели создать укрепрайоны, и их не допустили к городу ближе 30 километров.
