Таких вечеров, при свете коптящей лампы, было всего несколько, и каждый раз Маруся, так звали мою учительницу танцев, уходила домой в сопровождении большой компании девочек, по возрасту ещё не доросших даже до деревенских танцев.
Её команда во всём была верна Марусе и бдительно следила за действиями, поступками и даже за внешним видом своей атаманши. Я обратил внимание, как нежно и аккуратно её причёсывали, убирая прядь волос, постоянно закрывающую правый глаз, превращающую её в одноглазую. Уже на второй вечер все девчонки команды здоровались и прощались со мной персонально.
Ещё я заметил, как маленькие девочки очень хитро устраивали по указанию атаманши различные пакости девушкам из других деревень. Они ловко прицепляли комки колючек лопуха в нужные места своих соперниц, закладывали в туфли и ботинки варёную картошку или шляпки от грибов, наливали воду, а также совершали другие хулиганские проделки.
Кто-то из взрослых сказал, что Маруся настоящая атаманша – у неё свои взгляды, законы и убеждения, будьте с ней осторожны. Я же убедился, что самоуверенности, находчивости и смелости у неё достаточно, чтобы быть командиром или атаманшей, хотя она закончила в школе только девять классов.
Без особого желания, но я ей дал адрес училища.
Примерно через месяц после возвращения из леса, когда у нас была лекция по химделу в самой большой аудитории с крутым наклонным полом и сплошными столами, в аудиторию неожиданно зашёл посыльный и передал записку майору Иванову, а он своим громоподобным голосом выпалил:
– Курсант Мальцев, бегом к дежурному по училищу!
После такого грохота у курсантов пропала дремота, а я был настолько испуган, что плохо соображал и не замечал окружающего. Пока я спускался по лестницам и шёл по асфальту нашей дворовой коробочки, мне казалось, что произошло что-то очень срочное и очень серьёзное.
Подходя к проходной, увидел толпу девочек, должного внимания им не уделил, хотя, увидев меня, они оживились и стали махать руками. Открываю дверь к дежурному и узнаю Марусю.
Она в красивом платье, стройная, с новой причёской, но правый глаз по-прежнему закрыт тёмными волосами. Она возбуждена и даже чем-то похожа на одноглазого пирата.
Старший лейтенант, которому я собирался докладывать о своём прибытии, выглядел также весьма странно. Его новая фуражка, сшитая на заказ, была сдвинута на затылок, лоб был влажным от переживаний, на конце носа висела большая капля пота, кобура пистолета ТТ была расстегнута.
После того как Маруся и её эскорт нашли моё училище, она заявила дежурному по училищу, что немедленно хочет видеть своего жениха, что дежурный должен ей помочь и что на свадьбу она пойдёт приглашать самого Эдика. (Эдиком она называла полковника Э.Г. Василькевича, начальника училища, будущего помощника Василия Сталина.)
Никакие разумные уговоры дежурного на Марусю и её «банду» не подействовали, а наоборот, она стала более агрессивной и решительной. Она объявила дежурного пешкой, извергом, козлом и заявила:
– Если сейчас же не найдёте моего жениха, мы все пойдём к начальнику училища.
Этого оказалось достаточным, чтобы старший лейтенант окончательно взбесился, позвонил в роту охраны, а его помощник начал искать по ротам курсанта Мальцева.
После того как появился я, он уже хриплым голосом прокричал:
– Все вон! Идите на свадьбу и ещё дальше!
Мы все пошли на Петровскую аллею, где стояли большие скамейки. Одной скамейки для размещения всей компании не хватило, поэтому большая часть расселась на соседних.
Постепенно я успокоился и начал понемногу понимать это театрализованное представление. Хотя Маруся для меня была не больше чем партнёрша или учитель танцев, но её приближённые решили, что я подходящий жених и что свадьбу можно сыграть под Новый год. Как я понял, невеста не возражала и хотела закрепить свой статус в присутствии своей большой команды. Это ей частично даже удалось.
Несмотря на привлекательную внешность, высокое звание атаманши, красивое платье и даже шанежки (пирожки), привезённые мне в подарок, я отказался от всех прелестей невесты, а себе решительно сказал твёрдое – НЕТ.
Во-первых, я, как фронтовик и будущий офицер, должен освобождать свою Родину от захватчиков, а не сдаваться в плен атаманше и её «банде».
Во-вторых, сейчас я не могу быть атаманом необученных малолеток, которые не рвутся на фронт и даже не нюхали пороха, а также ещё содержать жену-атаманшу. Нужно всем повзрослеть!
В-третьих, я уже отказался от двух хороших невест и об этом не жалею. Одна из них, Аня, работала в Москве и успешно справлялась с большим домашним хозяйством. Симу же я хорошо знал по совместной учёбе. Их мне рекомендовала мама, но у меня было своё мнение.
Ещё я хорошо помнил незабываемую встречу с радисткой Зоей в Сочи, которую должны были высадить в Крыму для связи со штабом фронта, и те искренние, ласковые отношения, возникшие между нами. Маруся была совершенно другой.
В-четвёртых, хотя я находился в окружении настоящей банды, но знал из литературных источников, что случаев похищения женихов в наше время практически не было, и это придавало мне уверенность при разъяснении этим бандиткам своих доводов и взглядов на срочную женитьбу.
Невеста и её эскорт меня внимательно выслушали и были расстроены моим твёрдым отказом от свадьбы. В расстроенных чувствах они съели все шанежки, влезли в трамвай и поехали на Савёловский вокзал и далее – домой.
Атаманша Маруся вместе со своей бандой уехали взрослеть, а я в стенах училища остался доучивать радиотехнику и воспитываться ротными командирами. Можно отметить, что я в то время уже имел оценки «отлично» по всем изученным предметам, но впереди были ещё выпускные экзамены.
Многие курсанты меня спрашивали: зачем так срочно вызывали к дежурному по училищу? И тогда я отвечал, что меня перепутали с каким-то атаманом, а я оказался старшим сержантом, который ожидает офицерское звание, возможно, только под Новый год.
…Тёмный, холодный вагон своевременно заполнился различными людьми, многие стояли в проходах. Поезд, слегка дёрнув, медленно тронулся. Рядом, при свете единственной тусклой лампочки, я разглядел симпатичную девушку в военной форме. Она согласилась сесть ко мне на колени, достаточно уютно на них устроилась, что послужило началом знакомства, доверия и чего-то большего.
Уже влюблённой парой сходим в Хлебниково и идём налево. Ветра нет. Падает приятный крупный снежок, который засыпает единственную тропинку, протоптанную редкими пешеходами. Снежинки, попадая на лицо и губы, быстро таяли, создавая впечатление полного успокоения и даже радости. Этому способствовала и бесконечная тропинка, по которой мы шли, перегоняя друг друга, останавливаясь на время, чтобы найти губы и ощутить ту таинственность, которая была нам пока неведома, но которая нас сближала всё больше и больше.
В её глазах отражались чистота мыслей, девичья нежность и полное доверие. Рядом билось сердце, которое, как и моё, замирало от радости встречи и объятий молоденького офицера, готового идти по узкой, заснеженной тропинке хоть на край света, но только вместе.
