Как мне тогда казалось, этому он научился у начальника штаба дивизии, который управлял своими подчинёнными только с использованием нецензурных выражений и слов.
Через день полностью прекратилась телефонная связь с армией и дивизией. Маленькие речки и речушки, с закреплёнными на них шестовыми линиями связи, разлились до такой степени, что не позволяли связистам восстанавливать оборванные кабели и провода. Капризы связи и весны продолжались.
Из-за большой влажности, к нашей беде, прекратилась и радиосвязь. Все попытки усилить излучение радиостанции РСБ-Збис за счёт модернизации антенны не дали ожидаемых результатов. Нужна была более мощная аэродромная радиостанция.
Создалась ситуация, когда штабы армии и дивизии не могли нормально руководить воздушной разведкой, а разведчики (наш полк) не могли передавать им разведданные о противнике. Нужно заметить, что это происходило в период подготовки известной стратегической операции «Багратион» и планирования прорыва фронта на Витебско-Лепельском направлении с целью освобождения Белоруссии.
Начальник связи дивизии майор П. сначала настойчиво, а затем нахраписто и с реальными угрозами требовал от меня того, что я не должен и не мог сделать, не имея для этого ни сил, ни средств. Он был обязан обеспечить всё сам, так как наставление по связи предусматривает организацию связи в войсках сверху вниз. Мне приходилось получать каждый день секретную почту с реальной угрозой предания суду трибунала и расстрела. Мол, не выполнил боевой приказ, не организовал связь с командиром.
Создалось, казалось, безвыходное для меня положение. Я не мог выполнить его приказы: организовать связь снизу вверх.
В самый критический момент, как обычно, появился мой ангел-спаситель в лице техника по радио соседнего авиаполка. Этот полк подчинялся непосредственно Главному штабу ВВС и имел с ним надёжную телефонную связь. Технику нужен был самолётный радиоприёмник РСИ-4, который я передал ему без проблем. Мне он сообщил позывные телефонных коммутаторов, задействованных для связи его учебно-тренировочного штурмового полка с Главным штабом ВВС. Имея позывные коммутаторов и некоторый опыт общения с телефонистками, мне удалось наладить связь со штабом нашей воздушной армии через Москву, через Главный штаб ВВС. Теперь я мог парировать угрозы страшного майора, своевременно доставляя телефонограммы в вышестоящие штабы по обходным линиям связи. Чтобы представить, какая это была цепочка связи, нужно на карте последовательно соединить следующие города: Велиж, Ржев, Торжок, Калинин (Тверь), Клин, Москва, Можайск, Вязьма, Демидов.
Наибольшую помощь в доставке наших срочных донесений в штаб воздушной армии оказала очень толковая Женя Тужилкина, телефонистка с армейского коммутатора. Она отлично понимала важность и срочность донесений, вне очереди принимала и передавала разведданные за подписью «Липа» – кодовое название нашего полка. Голос Жени был бархатистым с изменяющимся частотным спектром, запомнившимся мне навсегда. Если бы не она, что было бы со мной?
Как правило, передавать телефонограммы из-за перегрузки линий связи мне приходилось по ночам, я недосыпал и постоянно ждал угроз со стороны начальства. Что это такое, нетрудно представить тем, кто выполнял ответственные задания по связи. Я был молод и всё выдержал.
Большое спасибо Жене!
Так как вышестоящие начальники связи не знали о моей новой цепочке связи, то для руководства воздушной разведкой из оперативного отдела штаба армии в полк вынужден был прилетать каждый день офицер оперативного отдела или доставлялся приказ на разведку с посыльным на самолёте У-2. Так продолжалось до конца месяца, пока окончательно не растаял снег, не прибыла аэродромная радиостанция РАФ и не вернулся Пётр Романович, которого мне пришлось замещать в критической ситуации.
Орден за организацию связи я не получил, но и не был отдан под суд. Остался жив, вопреки угрозам майора П., в сложный и очень нервный момент фронтовой жизни, порождённый законами войны, капризной весной и крутым характером майора. Возможно, поэтому я оказался не случайно на Параде Победы в отделении Я.А. Курбатова, командира нашей 259-й Городокской орденов Ленина, Красного Знамени, Суворова истребительной авиационной дивизии, как лучший радиотехник этой дивизии.
В тот вечер после презентации моих книг я, взволнованный вниманием женщины, голос которой напомнил мне прошлое, взял её крепко под руку, и так мы дошли по очень скользкой дороге до моего дома. Здесь, при уличном освещении, на клочке бумажки незнакомка разборчиво написала номера телефонов и свой адрес.
У неё был траур – ушёл из жизни последний близкий родственник, её пытались унизить, оскорбить, совершив незаконные злодеяния, что сказалось на чувствах, настроении и здоровье. Она, по её словам, оказалась втянутой в жестокую схватку за справедливость и с беззаконием. Ей нужна была помощь от людей…
Возможно, она во мне усмотрела достаточно опытного человека, способного оказать необходимую помощь, и поэтому искала знакомства, а может быть, соломинку, за которую можно ухватиться. Незнакомкой оказалась Наталья с голосом незабываемой телефонистки военной поры Жени Тужилкиной. Этот голос оживил страницы прошлого.
Роковая женщина
Наивен, кто в любви искал покоя.
В любви покоя нет. Найдёшь – не верь.
Нежданно в ней случается такое,
Чего уж не поправит даже смерть.
Степан Щипачёв
Пришло время вспомнить и написать то, что редко публикуется или сознательно умалчивается в официальных изданиях. У меня есть возможность вспомнить несколько случаев трагической любви офицеров к загадочной женщине, когда чувства становились сильнее смерти. Там, где оказывались рядом женщины и мужчины, происходило то, что требует мать-природа и сама жизнь. Нужно не забывать, что война – это неотъемлемая часть нашей жизни, и её, войну, нужно помнить и оценивать не только по героизму и боевым потерям. Поэтому я пишу про любовь во время войны.
Шёл 1944 год. Наш 21-й Витебский краснознамённый истребительный авиационный полк базировался на полевом аэродроме Ужвенты на юге Литвы. Была худшая половина осени, когда преобладают туманные, пасмурные дни, сменяемые затяжными дождями. Войска фронта подходили вплотную к Восточной Пруссии. Шли бои за города Гумбинен, Тильзит, Рагнит и другие населённые пункты с нерусскими названиями.
В тот памятный вечер я заступил оперативным дежурным по полку, обязанности которого мной были хорошо усвоены, а само дежурство стало привычной работой, как и работа старшего техника полка по радио. Штаб полка, где мне предстояло провести эти сутки, размещался в добротном большом доме с хозяйственными пристройками и крыльцом, выходящим на взлётно-посадочную полосу полевого аэродрома. Три окна просторной комнаты были заставлены большими горшками с геранью. Эти цветы были частой причиной раздора между начальником штаба и командиром полка, иногда желающим, не выходя из помещения, визуально оценить обстановку на старте или на стоянках самолётов.
