Первые дни пребывания в Москве были омрачены перестрелкой с милиционерами, неумеренным употреблением спиртного, самоволками из казармы, крупными и мелкими нарушениями распорядка дня, различного рода хулиганскими выходками. Однако принятые командованием жёсткие меры всех быстро отрезвили и обеспечили воинский порядок в казарме, на тренировках и в прочих общественных местах. Личное табельное оружие офицеров было изъято, а любой проступок карался немедленным возвращением в свою часть. Было откомандировано значительное число сержантов и в меньшей степени офицеров, но этого оказалось достаточно для установления надлежащего воинского порядка. «Потери» личного состава привели к тому, что батальон остался без запасных на случай отсутствия по каким-либо причинам одного или нескольких человек, уже включённых в списки парадного расчёта.
Сводный полк 1-го Прибалтийского фронта состоял из семи батальонов (всего 1468 человек). Командовал сводным полком и готовил его к Параду Герой Советского Союза генерал-лейтенант А.И. Лопатин. Нашим седьмым сводным парадным батальоном командовал гвардии генерал-майор авиации А.Г. Иванов, командир 11-го истребительного авиационного корпуса Ставки Верховного командования, Герой Советского Союза. Он мне хорошо запомнился ещё весной 1944 года своим мужеством и хладнокровием при аварии его самолёта на аэродроме Берёзы. Тогда, будучи оперативным дежурным (ОД) по полку, после знакомства с генералом, наблюдал его взлёт на американском самолёте – истребителе «Аэрокобра». Рядом с лётным полем были большие пни деревьев, зацепившись за которые цельнометаллический самолёт разрушился полностью. Однако генерал, получив незначительные ранения и ушибы, остался жив и вновь поднялся в воздух на самолёте ведомого, как будто ничего не случилось.
Генерал Иванов часто беседовал с личным составом батальона, а иногда выступал перед строем. Его обращение к нам было чисто воспитательной работой командира, но содержание его речи было всегда интересно слушать. Он часто делился с нами житейскими откровениями и, что называется, учил нас уму-разуму. В своей образной речи нас, молодых офицеров и сержантов, он сравнивал не иначе как с жеребцами, у которых в положенном месте пищат дети. Не скупился на мудрые и полезные советы, наставлял, каким должен быть офицер в его батальоне и что он требует от каждого из нас. Его организаторские способности, хладнокровие, личный пример и красноречие были всегда своевременны и у меня вызывали восхищение.
Теперь с неорганизованной пьянкой и массовыми отлучками из казармы было покончено полностью, но превратить «жеребцов» в «ягнят» за несколько недель не дано было и нашему генералу. А нам было известно, что он, как командир, держал в узде подчинённого ему командира авиадивизии Василия Сталина, мягко говоря, не отличавшегося уважением к воинским уставам и наставлениям.
До самого дня Парада Победы на строевых занятиях в батальоне, как правило, отсутствовало по разным причинам два-три человека. Но наш командир всегда находил выход, и батальонная «коробочка» выглядела полностью укомплектованной, что заметно приводило командующего фронтом генерала Баграмяна в хорошее настроение. «Молодцы лётчики, ни одного отсутствующего», – указывал будущий маршал своему окружению после нашего прохождения. Командующий в конце строевых занятий объявлял благодарность нашему батальону. Но дело обстояло просто: никто не мог заметить на трибуне, что наша «коробочка» просто-напросто не имела целой шеренги. А в шеренге насчитывалось двадцать человек. Так было и на генеральной репетиции при заключительном прохождении нашего 9-го фронтового сводного полка мимо трибун.
Строевая подготовка в составе полка, побатальонно, началась 10 июня и проходила строго по расписанию на довольно широкой Новослободской улице около Савёловского вокзала. В это время всякое движение транспорта и пешеходов на ней прекращалось.
Вскоре всем участникам Парада сшили и подогнали по фигуре новые мундиры из серого трофейного сукна. Они, на мой взгляд, делали все полки и батальоны одинаково серыми, не учитывали российских армейских традиций. По-видимому, исходили из того, что все сводные полки фронтов невозможно разнообразить в разные цветовые гаммы. Только парадные «коробки» моряков отличались своей традиционной чёрной формой. Лично мне парадный мундир не нравился из-за высокого жёсткого воротника и металлических шевронов на рукавах, которые мы назвали «катушками». Кто придумал такую парадную форму, не знаю до сих пор. Одно было ясно, что сшита она была из трофейного сукна, но не толстого, как на шинели. Торжественность нашим мундирам придавали начищенные до блеска жёлтые пуговицы, а главное – многочисленные ордена и медали, украшавшие фронтовиков. Этим вся серость мундиров скрашивалась, утверждалась праздничность наряда.
Во время тренировок, 16 июня 1945 года, участники Парада от имени Президиума Верховного Совета СССР были награждены медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Подписывал удостоверение и вручал её мне генерал Иванов.
Для меня московские дни и ночи пролетали очень быстро. Помимо основных занятий по подготовке к параду, они были заполнены встречами с друзьями, посещением танцев и знакомством с девушками. Надо сказать, что в стране было всеобщее ликование, одержана грандиозная победа в кровопролитной, жесточайшей войне, длившейся целых четыре года. Поэтому все мои встречи были тоже радостными и приятными. Чаще всего я виделся с довоенным другом Мишей Дуловым. Маленький, чистенький домик, в котором он жил вместе с матерью, стоял рядом с нашими казармами. Он мне помог выполнить главный наказ фронтовых товарищей: приобрести и доставить в часть двадцатилитровую банку с медицинским спиртом. К огромной, неподдельной радости сослуживцев, она была привезена в целости и сохранности.
Чем ближе к намеченному торжественному дню, тем больше внимания уделялось нам, как участникам Парада Победы. Кормили нас по улучшенной лётной норме. Мясные блюда готовились, как правило, из парного мяса. Меню было непривычно разнообразным, к тому же сервировка стола была близка к ресторанной. Каждый день обед начинался с фронтовых ста граммов водки. На столе были шоколад, пирожное, папиросы «Казбек», печенье и другие сладости.
Вечером перед участниками Парада выступали московские артисты, но зрителей было мало, концерты не пользовались успехом. Многие офицеры предпочитали проводить свободное время на стороне, по своему плану. Грешен и я, так как не был ни на одном выступлении мастеров эстрады.
Наши главные союзники по антигитлеровской коалиции «не обидели» участников Парада. Например, было приятно получить сюрприз – подарочную посылку от англичан. В моей посылке по тем временам оказалось целое богатство: одеяло, отрез на костюм из бостона, пара отличного шерстяного нательного белья, полотенце, мыло, две банки тушёнки, печенье и множество другой всячины.
Последняя репетиция Парада проходила на Центральном аэродроме. Слаженность и чёткость прохождения мимо трибуны сводных полков, действия сил обеспечения, манипулирование особого батальона с трофейными немецкими знамёнами, игра сводного оркестра – всё это строго и придирчиво оценивалось Маршалом Советского Союза Жуковым Георгием Константиновичем, в то время заместителем Верховного главнокомандующего. На этой репетиции маршал и определил день парада, оценив готовность его участников.
