Поведение весёлой компании было настолько безобразным и непредсказуемым, что комендант города вынужден был просить помощи у начальника авиационного гарнизона. В то время им был К.П. Заклёпа, который прибыл на место происшествия в сопровождении взвода автоматчиков. В начале формальных переговоров, которые происходят в таких случаях, Василий, полный весёлого задора и превосходства, произнёс:
– Ты кто?
– Я Заклёпа, – прозвучал ответ человека в чёрном реглане без погон, в авиационной фуражке, с чёрной бородой и стеком.
После некоторой паузы была сказана короткая, многим известная, тирада:
– Заклёпа?! Так я из тебя шплинта сделаю!
Заклёпа, видимо, был готов к такому разговору. Он элегантно, но хлёстко стукнул своим стеком по столу с закусками и бутылками и, нагнувшись к Василию, тихо, но очень членораздельно сказал всё то, что его ожидает, если он и его компания не покинет ресторан.
Полковник капитулировал и согласился со всеми условиями «Бороды». Инцидент был полностью исчерпан, но не забыт.
На Спасской башне часы пробили точно 10 часов.
Из ворот не спеша выехал на белой лошади принимающий Парад – Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Навстречу ему, для рапорта о готовности Парада, на тёмной лошади, со стороны Исторического музея, приближался командующий Парадом – Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский.
Слышен чёткий рапорт командующего Парадом. Начался объезд войск. Прозвучали громкие, раскатистые крики «Ура!». Вскоре они стихли. Это означало завершение ритуала объезда всех участников Парада маршалами.
Светлая, но не чисто белая лошадь маршала, с которой состоялось моё близкое знакомство на генеральной репетиции Парада, была послушна знаменитому всаднику и с видимым удовольствием исполнила свою ответственную роль.
Лошади исполнили свою работу и покинули Красную площадь, а маршал Г.К. Жуков бодро поднялся на трибуну Мавзолея, где стояли известные руководители победившей страны во главе с И.В. Сталиным, и подошел к микрофонам. С большим вниманием и удовлетворением прослушали официальную речь о нашей Великой Победе и отметили хорошую риторику маршала. Большой оркестр исполнил гимн, отгремел, достаточно тихо, артиллерийский салют, и наступила кратковременная тишина.
Слышен нарастающий шум от перестроения многочисленного оркестра, чёткие, чеканные шаги комендантской роты – «линейные» занимают свои места. На гостевых трибунах несмолкаемое ликование почётных зрителей и последние разговоры об ожидаемом Параде.
Теперь самое ответственное и главное. Для этого мы прибыли в Москву и к этому старательно готовились – пройти торжественным маршем мимо трибун по Красной площади. Слышится чёткая команда маршала К.К. Рокоссовского, отработанная и доведённая до государственного стандарта, и её слова, запомнившиеся на всю жизнь. «Парад! Смирно! Побатальонно…»
После команды командира батальона «Шагом марш» батальон чётко «взял ногу» под ритм оркестра и двинулся к Историческому музею. Прозвучала команда «Правое плечо вперёд». Батальон как-то нервно и несуразно разворачивается, теряя равнение в шеренгах (в каждой шеренге 20 человек), и сбивается с ритма марша. Так происходит обычно со всеми парадными «коробочками» при сложном развороте около Исторического музея. И в этом нет ничего необычного и удивительного, так как на тренировках этому уделяется мало внимания.
По завершении манёвра почти каждый «меняет ногу» и подстраивается под ритм марша. Носок сапога «оттягивается», и нога поднимается выше, руки дают отмашку, а глаза косят направо так, чтобы видеть грудь четвёртого человека. Выравнивание и окончательная подготовка к прохождению торжественным маршем занимает расстояние не более чем «на одного линейного».
Сменилась мелодия марша. Звучит марш «Радость победы». Это значит, что на подходе к Мавзолею сводный полк 1-го Прибалтийского фронта. Наш батальон «взял ногу», шеренги выровнялись, и, теперь со скоростью 120 шагов в минуту, он приближается к Мавзолею.
За одного линейного до принимающего Парад следует одновременный поворот голов в сторону трибуны Мавзолея. Для чёткого выполнения этого элемента, как правило, в строю ведётся особый подсчёт – «раз, два, три». Счёт «раз» начинает кто-то из первой шеренги, тот, который всё видит, а заканчивает подсчёт несколько шеренг, да так громко, чтобы счёт всем был слышен при грохоте огромного оркестра. По счёту «три» – энергичный, одновременный поворот головы.
Вот мы подходим к Мавзолею, старательно держим равнение в шеренгах, чувствуя прижатыми к бёдрам руками движение соседей, и, почти автоматически, проходим мимо трибуны.
Когда проходили уже по команде «Вольно» мимо Спасской башни Кремля, поравнялись с храмом Василия Блаженного, нас накрыл необычный ливень. Он утвердил нашу Великую Победу над Германией, смыл накипь военных лет, очистил от ратных грехов и скверны участников Парада и устроил нам настоящее Крещение.
Мы осознали, что являемся сыновьями Великой Родины, обладающей самой сильной армией, обеспеченной кадрами, техникой, разведкой, военной наукой и всем необходимым для поддержания авторитета нашей страны в то сложное послевоенное время.
Эта уверенность, основанная на увиденном в этот исторический день и пережитом особенно на конечном этапе войны, сохранилась у каждого участника Парада Победы на всю оставшуюся жизнь. Весь Парад Победы длился два часа, а готовился почти четыре года самой жестокой войны. Несмотря на дождь, множество восторженных людей встретило нашу колонну в Китайском проезде, теперь Китайгородский проезд. Народ всё время норовил вытащить из плотного строя офицера или сержанта со «Звездой» Героя Советского Союза. Если ликующей толпе это удавалось, то Героя начинали качать, стараясь подбросить в воздухе повыше. Крики радости раздавались со всех сторон. Так случилось и с шедшим за мной рыжим, добродушным капитаном, тоже Героем Советского Союза. Нам пришлось освобождать его из объятий восторженной, разгорячённой и мокрой толпы. Однако стало известно, что несколько человек так и не смогли освободиться из добрых рук москвичей.
В тот праздничный день люди были охвачены счастьем Победы и единства, которые объединяли народ и пробуждали в нём любовь и веру.
Но не всё было гладко даже в такой необычный день. Дождь продолжал поливать нас, теперь уже как из ведра, хотя был довольно тёплым и, нам казалось, даже ласковым. Основные неприятности поджидали нас со стороны огромных окон дома № 7, административного здания, в котором размещались различные наркоматы. Из распахнутых окон на нас бросали букеты цветов, а иногда, совершенно случайно, оттуда падали горшки с цветами. Наверное, работники этих учреждений, выражая свой восторг, неосторожно сталкивали их вниз, на наши головы. Только когда мы выбрались на площадь Ногина (теперь Славянская площадь), опасность осталась позади, а впереди нас ждали хорошо знакомые бортовые автомобили «студебекеры».
Следует заметить, что через двадцать пять лет судьба привела меня в это самое здание. Мне довелось работать в Министерстве радиопромышленности СССР, а затем и в Министерстве промышленности средств связи СССР, где я занимался вопросами радиосвязи в интересах армии и флота.
