Гончая резко разворачивается, и на миг я вижу в её глазах испуг. Злость. Мольбу. Бессилие. Принятие.
Тысяча клинков притягиваются к ней, как намагниченные. Мелькают столь быстро, что вспарывают сам воздух. Пронзают её, превращая в ежа. Невысокая худощавая фигура замирает и подрагивает на подламывающихся ногах. Кажется, каждый участок кожи украшает торчащий эфес меча.
Вижу золотистую радужку на фоне чёрной склеры и дрожащего от боли зрачка. Белоснежная кожа изрезана в клочья и запятнана кровью. Её горло издаёт протяжный сдавленный хрип.
— За Деймоса, — слова падают тяжким грузом.
Клинки рвутся прочь, и тело Вендетты взрывается кровавой взвесью.
Время выравнивается.
Учащённое дыхание. Шумное. Уставшее. Мне казалось, я не спал трое суток. Звон стали отвлёк и вернул в текущий момент.
Машинально коснулся влажного фрагмента, забирая лут.
Неплохо. Очень неплохо.
Заставил себя переключиться туда, где Зарракос сцепился с Данриэлем. Светлый эльф оказался по-настоящему двужильным. Он выглядел откровенно хреново — вмятый нагрудник, отрезанное ухо и шрам через глаз, несколько отверстий в латах, потёки крови, пятнающие металл. Здоровье в красной зоне.
Несмотря на это, сражался, как заведённый. Бесстрашно. Во всю мощь. Вкладывая каждую частицу силы в удар. С удивлением я отметил зарождение уважения к этому противнику.
Тифлинг не уступал ему, но поддержка Векантры, Маджестро и Фобоса склоняла чашу весов в пользу рогатого.
Прыжком в тень сократил дистанцию и, выждав момент, набросил на Светозарного Первородные оковы. Следом метнул все вернувшиеся ко мне ножи.
Конечности Левой Длани оказались прижаты к корпусу. На лице маска ярости и упрямства. Спелёнутый по рукам и ногам воин поднатужился. На лбу вздулись жилы от усилия. Светлая кожа стала багровой.
Вспышки огня, электричества, льда. Ножи вошли в его тело, парализуя и сбивая концентрацию. Зарракос же воспользовался моментом. Вторая летающая ладонь прошлась вдоль всей кромки лезвия, покрывая её тёмной плёнкой. Короткий замах, шелест рубящего лезвия. Остроухая голова взлетела к потолку. Фонтан крови оросил всё пространство вокруг мертвеца. Данриэль обмяк в цепях, а через мгновение боком ударился о воду, что постепенно вновь начала скапливаться в зале.
Первым делом я проверил собственный фрейм. Неумолимая охота пропала. Моё местоположение отныне в тайне. Следом тронул тело Светозарного. Сойдёт. Затем — Краана. Вот. Другое дело. Найдя убитого Тарантула, полутал и его. Не выдержал и присвистнул. Охренеть! Вот это точно не ожидал здесь найти.
Старательно гнал от себя прочь мысли, которые заставляли нутро колоть от душевной боли.
Дальше перевёл взгляд на Зарракоса. Со смертью эльфа он согнулся в поясе, уперев свои реальные ладони в колени. Дышал тяжело, как загнанная лошадь. Впервые я смог толком его рассмотреть.
Короткие рога облегали череп, уходя назад. Длинные чёрные волосы собраны в хвост на затылке. Щегольские усы а-ля Сальвадор Дали и короткая эспаньолка. Абсолютно неуместная в текущей ситуации одежда — рубаха с закатанными до предплечья рукавами и какой-то модный костюмный жилет. Ни толстых доспехов, ни даже жалкой дырявой кольчуги. Всё вусмерть заляпано кровью и фаршем.
Из бойцов Векантры осталось только двое. Ещё одного, судя по всему, срезал Данриэль. Матриарх диким взглядом водила по залу, и было отчего. Канализацию превратили в настоящую бойню. Стены носили следы магии. Ошмётки тел, кровь и кости щедрой рукой раскидали повсюду, заляпали стены и даже потолок.
— Давай, братка, — с натугой произнёс Фобос, и я пришёл в себя.
Когда развернулся, увидел, как жрец кастует воскрешающее заклинание. Вспышка света. Тело Деймоса окутали чары. Его фрейм отливал серым цветом. Мерцал и колебался, словно не зная, какой оттенок всё-таки принять — чёрный или зелёный.
— Он встанет. Он сейчас встанет и начнёт нас бесить! — судорожно тараторил заоблачный адепт.
Тифлинг не давал тишине повиснуть ни на миг. Беспрестанно вытирал пот с лица. Его губы дрожали, а в уголках глаз блестела предательская влага.
Аврора и Маджестро приблизились к нему и положили руки на плечи с двух сторон.
Оказавшись рядом, замер и я, не спуская глаз с бледного, ни кровинки, лица усатого мага.
* * *
Через 48 часов
— Это здесссь, — прошипел Нактас, водя чешуйчатой рукой по поверхности камня.
Мы нашли стойбище Клана Пещерных Медведей. При желании в выступающих сталагмитах и свисающих с каменного козырька сталактитах можно было разглядеть огромные клыки косолапого хозяина тайги. Это придавало входу[1]в пещерный комплекс вид огромной пасти.
Покосился на рейд группу позади меня. Чужое предательство, как горячий уголь, сидело под сердцем и жгло меня изнутри. Заставляло эмоции кипеть. Плохо. Сегодня мне понадобится холодный разум и трезвый рассудок.
Старый наг закончил бормотать слова волшбы. Повинуясь его команде, плита, загораживающая проход внутрь пасти, медленно отъехала вниз.
— Вперёд, — скомандовал я.
Под металлическое звяканье доспехов и скрип снега под ногами мы ступили внутрь.
[1] Художник — Mikael Widegren.
Интерлюдия
Here's a little song I wrote
You might want to sing it note for note
Don't worry, be happy
In every life we have some trouble
But when you worry you make it double
Don't worry, be happy
Don't worry, be happy now
don't worry
be happy
don't worry, be happy
don't worry
be happy
don't worry, be happy
Алексей Решетов распахнул светлые полупрозрачные шторы. Яркий свет, ударивший ему в глаза, на секунду ослепил. Запах солёной воды, а также пронзительные крики чаек вернули его в реальность. В реальность, лишённую серых бетонных многоэтажек. В реальность, где бирюзовый океан простирался до самого горизонта.
Выйдя на террасу, мужчина неспешно опустился в плетёное кресло и пригубил крепкий кофе с нотками нуги. Палящие лучи солнца заставили его дотянуться до тюбика с кремом от загара и так же лениво начать процесс намазывания собственной кожи. Проведя уже больше двух недель в тропическом раю, он до сих пор боялся обгореть.
Здесь в принципе больше не требовалось спешить. Это в Москве ему пришлось второпях собирать сумку с минимальным набором вещей, денежной заначкой и фальшивыми документами, что он приобрёл заранее, готовя пути отхода. А вот в этом островном государстве необходимость делать что-либо кроме как “вальяжно” исчезла. Время для Алексея буквально остановилось.
