Я поморщился. Этот Серёня не просто жук — он плут каких свет не видывал. Ему бы за такие выкрутасы по сусалам, чтоб вдругорядь головой думал.
— Ничего у меня с ней не было.
— Ага, конечно, — глаза Лёхи искрились отрицанием.
— Не было, — повторил я. — Если хочешь знать, я вообще с Анной встречаюсь!
Это было не совсем правда, поторопился я с выводами, мы стояли ещё только в начале развития наших отношений. Вполне возможно, Анна даже не знает, что мы встречаемся, может быть не хочет встречаться, но если это и так…
— С какой Анной? — ухватился Лёха за моё признание.
— С Арбатовой.
— С Анькой Арбатовой? — он присвистнул, весёлость его исчезла и вместо неё появилась сосредоточенность. — Ну что сказать: рад за тебя. Девка красивая, умная. За это и выпить можно. Саня, разливай.
Галыш с готовностью наполнил рюмки и мы выпили. Я поперхнулся. Водка пошла не тем горлом, и я закашлял. Лёха хлопнул меня по спине.
— Не торопись, никто твою долю не отымет.
На кухню вошла Люська.
— Борщ будете?
Хорошее предложение. Я кивнул, Лёха тоже, Галыш отказался. Он сел на подоконник и уставился в окно, как в телевизор. Люська вынула из холодильника кастрюлю, поставила на плиту, обернулась ко мне.
— Там работодатель твой явился, трезвый. Поговорить хочет.
— Какой работодатель? — не понял я.
— У тебя их много? Аркашка, кто ж ещё.
Трезвый Аркашка предвестник забот. Не то чтобы я был против, наоборот, но почему-то эти заботы появляются тогда, когда я не в лучшей физической форме. Специально он что ли меня подлавливает?
Я встал, направился к двери.
— Ты куда? — спросил Лёха.
— Сейчас приду.
Аркашка стоял у крыльца, курил. Запах дешёвого дыма вернул к жизни унявшуюся было головную боль, и я поморщился. Аркашка торопливо затушил папиросу, улыбнулся виновато.
— Привет, Ром.
— Привет.
— Я это… Снова тут с калымом подвезло, и деньги хорошие предлагают. Пойдёшь?
— Когда?
— Да я думал севодне начать, но можно и завтре. Не страшно, подождут.
Не страшно, согласен. Судя по моему нынешнему состоянию, послезавтра тоже было бы не страшно, но бог с ним. Вечером отлежусь, верну себе рабочее состояние…
— Завтра так завтра. Где встречаемся?
— Ко мне с утра подходи. От меня и пойдём.
— Договорились.
Я вернулся в дом. Люська уже разлила борщ по тарелкам, нарезала селёдочки, приправила её укропом и перчиком, теперь жарила гренки. Как она всё успевает? Аромат стоял такой, что даже Галыш не выдержал, сел к столу. Лёха улыбался, поглядывал попеременно на Люську, на меня и во взгляде его читалась гордость.
Утром меня разбудила Муська. Она прыгнула на диван и заурчала в ухо, пришлось вставать. Впрочем, вставать так и так пришлось бы, потому что буквально через минуту зазвенел будильник. Я выдохнул, выгоняя из души сонливое недовольство, взял зубную щётку, пасту. С улицы долетела мелодия знакомой песни.
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Весёлому пенью гудка?
Не спи, вставай кудрявая!
В цехах звеня,
Страна встаёт со славою
На встречу дня.
Песенка оказалась прилипчивой. Почистив зубы и умывшись, я поймал себя на мысли, что внутренне напеваю её, но так как помнил только первый куплет, то он и крутился в голове как заезженная пластинка. Я попробовал переключить внимание на что-то другое, на свои отношения с Анной, на вчерашнее похмелье, на предстоящие трудовые будни. Вроде бы помогло.
Завтракать я не стал — не успевал. Схватил пакет со сменной одеждой, вышел на улицу. Аркашка уже ждал меня. Он сидел на корточках на обочине в своей неизменной кепке, неизменном пиджаке, с неизменной папиросой в зубах. Его угловато-бомжеватый образ уже настолько сроднился с окружающей действительностью, что давно стал её неотъемлемой частью — удали его, и покажется, что чего-то не хватает. Но почему-то это раздражало.
— Привет, Аркань. Чего пришёл? Договорились же у тебя встретиться.
— Да встал рано, — пожал плечами Аркашка, словно оправдываясь. — Думаю, чё ждать-то? Пришёл.
— Ладно, твоё дело. Ну что, идём к твоему заказчику?
Заказчик жил в микрорайоне «Подсолнухи». Этот уютный уголок частного жилого сектора отличался от прочих городских уголков высоким бетонным забором по периметру и двумя охранниками у ворот. Если я правильно понял, «Подсолнухи» являлись местным элитным жилым комплексом, предназначенным подчеркнуть значимость людей его населяющих. Что ж, каждый подчёркивает себя в меру своих способностей. Меня никогда подобные тонкости не волновали и никогда не расстраивали, ибо завидовать чужому благополучию всё равно что плевать в пропасть: вроде бы и плюнул, а в кого попал, не видно. Однако неравнодушный ироничный обыватель придумал населению «Подсолнухов» отличительное название — мироеды.
Я не стал вдаваться в дебри семантики, пусть будут мироеды, мне-то какая разница, хотя при виде трёхметровых железных ворот невольно начинаешь понимать, что народ в своих определениях не так уж и не прав. Ну да бог с ним. Аркашка постучал в будку привратников и долго объяснял появившемуся охраннику, почему нам необходимо пройти на территорию жилого комплекса. Охранник слушал его без интереса, зевал, а потом и вовсе послал по матери. Я усмехнулся. Мне стало любопытно, как из этой ситуации выберется Аркашка: пошлёт его в ответ или полезет в драку? Однако Аркашка не стал идти напролом и выбрал третий вариант. Он позвонил заказчику, тот перезвонил на пост и второй охранник посоветовал первому либо открыть нам ворота, либо писать заявление на увольнение.
Ворота открылись. Ровная асфальтовая дорога, каких в городе на центральных улицах не сыщешь, повела нас мимо череды барских усадеб. Я невольно сравнил их Лёхиным особнячком. Там всё просто: четыре стены, крыша, крыльцо — и никаких тебе вычурных завитушек по фасаду. Здесь же каждый дом старался походить на сказочный замок, где присутствие различных тонкостей в виде башенок, колонн и лепных украшений, было жизненно необходимо. От их разнообразия и безобразия хотелось чихать, и, в конце концов, я перестал на них глазеть.
Пока мы шли, Аркашка поведал, где и какому мироеду он чинил крышу, или беседку, или баньку. По его словам выходило, что хозяева сказок разорваться были готовы, лишь бы Аркашка им что-нибудь починил. Приятно иметь в напарниках уважаемого человека, тем более что любое уважение непременно выказывается в денежном эквиваленте, а это так или иначе благоприятно отразиться и на мне тоже. Вот только случай на посту охраны говорил обратное. Хитрит что-то мой дружок, как бы не вышло, что за подобное уважение придётся самому платить.
