Ника в своих вкусовых пристрастиях так непостоянна, что никакая нутри-доставка за ней не поспевает.
– Хочешь, возьми мой. Ванильный.
– Не все, как ты, пьют одно и то же с двенадцати лет, – буркнула она.
– Мне нравится ванильный. Зачем менять то, что нравится?
– Дай мне свою булку. Я же все равно сегодня дома.
– И?
– На взвешивание не налечу.
С Никой всегда так: как только начинает нервничать, сразу переедает, перебирает норму и из-за этого нервничает еще больше. В другой день я бы с ней повоевала, но сегодня молча протянула свою булочку.
– Учти только, что сегодня вечером – гости, – напомнила я.
– Только Веры мне сейчас не хватало, – зло сказала Ника с набитым ртом. – Опять начнет учить меня жить.
– Я к тому, что притормози с калориями.
– У Гастро-Марка все легкое. Овощи, пароварка. Во сколько он сегодня? В шесть?
– Может, все-таки начнешь заполнять календарь? Я не понимаю, как ты без него живешь.
– У меня в отличие от тебя не так много дел, я все помню.
– Да? А почему с нас в четверг сняли баллы? Ты театр забыла вписать?
У Ники глаза стали круглые и беспомощные.
– Блин, и правда. Забыла. Прости меня, пожалуйста. Голова дырявая…
– Гастро-Марк в шесть. – Я чмокнула Нику в плечо. – Тогда скажем Вере – в семь? Ты к семи готовить закончишь?
Ника кивнула:
– Господи, я же с этим мальчиком стану как бочка… Никакая пароварка не спасет. – У Ники снова глаза наполнились слезами.
Но мне уже надоело. Я все понимаю: Ника на сильных гормонах, это действует на нервную систему. Выемка яйцеклетки уже прошла, впереди – подсадка, а тут – повестка: вам подсадят мужской эмбрион. Это как врезаться на полном ходу в забор. Ужасно, конечно. Но я же поддержала, успокоила. Ну правда, сколько можно? Хорошо бы бабушка позвонила – она всегда звонит в самое неподходящее время. А вот сейчас было бы в самый раз. Но она еще спит наверняка. Я открыла лэптоп и включила новости.
Ника тут же напряглась:
– Что ты делаешь?
Я? Помогаю Никиному эмоциональному балансу, как нам советовала семейный терапевт. «Не давайте ей уходить в штопор собственных эмоций», «демонстрируйте понимание», «демонстрируйте поддержку». Я демонстрирую? Демонстрирую. Хотя, не скрою, иногда хотелось бы испытывать эти эмоции на самом деле. Но ведь семейная жизнь – это труд, правда?
– Новости смотрю.
Лицо у нашего премьер-министра Татьяны было доброжелательно-спокойным. Мне симпатичны такие лица: в них есть что-то материнское. Премьер к тому же умела улыбаться одними глазами – и сейчас это делала. Камера отъехала. Профессионально-оживленная ведущая обратилась к ее сопернице по дебатам – министру гендерной интеграции:
– Грета, что вы скажете? Это же ваша тема. Вынашивание в искусственной матке кажется мне довольно важным пунктом в вопросе гендерного баланса.
– Я так не думаю.
Камера взяла лицо министра интеграции крупным планом. Лицо красивое – и неуловимо отталкивающее: правильное, как маска, прямые волосы до плеч, тонкие губы.
Ника жевала мою булку. То ли поняла, что наш разговор окончен, то ли успокоилась и тоже уставилась на политиков.
– Нет? – подняла брови ведущая. – Но разве не логично, что, как только все женщины передоверят вынашивание детей аппарату искусственной матки, это станет последним шагом к тому, что…
Грета резко перебила:
– Что женский пол как биологическая данность потеряет всякий смысл?
Премьер-министр слегка ухмыльнулась. Как бы показывая потенциальным избирателям: ну-ну.
– Странно слышать это от министра, задачей которого является гендерная интеграция, – сказала ведущая. – Отчуждая от женщин материнство, мы упраздняем понятие «женщина».
– А что это понятие нам дает? – вмешалась премьер. – Сужает? Да. Ограничивает? Да. Мы – просто люди. Если министр гендерной интеграции с этим не согласна, то мой следующий вопрос: что такое гендерный баланс в ее понимании?
Я усмехнулась: попробуй поспорь с этим.
– Мы все – люди. Но и мужчины пока еще существуют. Нельзя отказывать женщине в праве быть женщиной, признавать и принимать все, что за этим стоит, включая физиологию и психологию, – сказала Грета.
Татьяна покачала головой:
– Я думала, что гендерная интеграция…
Но Грета не дала ей вставить слово:
– Безусловно, наш уровень медицины и здравоохранения позволяет сделать вынашивание в искусственной матке всеобщим. Но хотим ли мы передавать беременность аппарату? Особенно если нет показаний по здоровью женщины? Не говорим ли мы тем самым, что чисто женский опыт материнства не важен и не нужен?
– Быть беременной и быть матерью – это разные… – опять попробовала вклиниться премьер-министр. И опять не смогла.
Грета продолжала наступать:
– Отчуждать от женщин материнство – значит, обеднять их эмоциональный мир. Считать их природу, их пол биологической ошибкой. Забота об эмоциональном мире граждан, если я не ошибаюсь, определена в нашей конституции как приоритетная обязанность государства.
– Вот сволочь! – Ника ткнула в экран огрызком булки.
– Кто из двоих?
– Кто, кто… Грета, конечно! Вот бы и вынашивала тогда сама всех этих сраных мальчиков! – Ника захлопнула крышку лэптопа.
– Ты что? – возмутилась я. – Я хочу досмотреть.
– Вредно смотреть за едой, – огрызнулась Ника. – За едой надо жевать и выделять желудочный сок.
– Я не жую. Я пью. Твое здоровье. – Я подняла стакан с остатками протеинового коктейля.
Ника фыркнула. Но не выдержала и улыбнулась.
Мой телефон звякнул. Ника успела бросить взгляд на экран, и улыбка ее замерзла: Лео.
– Это Лео, – сказала я, чтобы подчеркнуть: ничего особенного.
– Он каждый день тебя достает. У него что, других клиенток нет?
Я посмотрела на Нику. Она была раздражена. Но и права тоже. Лео строчил или звонил каждый день. Маялся. Нервничал. Но почему? Я открыла сообщение. «Привет, зая! У меня сегодня отменилась Тамара, может, придешь? Выбрал классный фильм, посмотрим».
Я начала печатать: «Сегодня не могу, ждем гостей». Нет. Суховато. Сперва Тамара отказалась, теперь я, он точно психанет. Стерла. Написала: «Завтра все по плану. Сегодня хотела бы, но придут гости». Вставила блюющий зеленый смайлик. Ответ звякнул тут же: «Понял. Утащи мне что-нибудь вкусненькое со стола. Не забудь». Я ответила стикером: жирное брюхо. Лео был сладкоежкой и всех своих женщин разводил на «вкусненькое». Мы его разбаловали, конечно. Но любя! Я отправила Лео еще один видеотик с куском торта и сердечком. Ника сделала кислую мину:
