– Еще две недели, – вздохнул Лео. – Считаю дни.
С отпуском страсти у мужчин связана целая морока: сначала докажи, что вы действительно пара, а не просто встречаетесь, чтобы повалять дурака и потереть дружеские терки, плюс дополнительное вакцинирование, постоянные дезинфекции, а потом еще две недели одинокого карантина. Но похоже, оно того стоит. Лео каждый раз так ждал!
– Ты будь поосторожней. У вас и так уже есть предупреждение… Но зато ты тогда хотя бы бегал. – Я шутя ущипнула его за бок.
Лео и Руди трижды нарушили правила – встретились во время разрешенных пробежек, пробежав по двадцать километров каждый, и однажды попались, расплатившись тучей штрафных баллов за радикальное отклонение от маршрута. Теперь Лео не бегает. Пропала мотивация.
Когда я представляю, как они обнимались – в своих желтых защитных костюмах, за которыми и лиц-то толком не разглядеть, как держались за руки в перчатках, я каждый раз думаю, что ничего не понимаю про любовь.
– Кстати, как он тебе? – спросила я, отстранившись от Лео и кивнув на календарь с мужчиной месяца.
– Не совсем в моем вкусе, но вообще клевый. Видно, что умный парень, я люблю умных. Мозги – самая сексуальная часть тела.
Я вдруг поняла, что мне надо делать, и резко села в постели. Томми. Я должна его увидеть.
Вскочила, метнулась за одеждой и принялась торопливо одеваться под взглядами двух мужчин: Томми – с календаря и Лео – с подушки.
– Прости, у меня срочная работа, никак не могу выбросить ее из головы.
– У тебя рабочий день разве не закончился?
– Я приду в пятницу, ладно? Посмотрим с тобой какой-нибудь фильм, все обсудим. Что принести – шоколадку или пастилу?
Лео было открыл рот, но тут брякнул его телефон, он бросил быстрый взгляд:
– Как странно, у Тамары опять отмена. Второй раз за эту неделю. Надеюсь, у нее ничего плохого не случилось.
– Конечно, ничего. Что с женщиной может случиться?
Лео снова помрачнел:
– Случиться может что угодно. Вспомни Грету. Береги себя, Ади. Будь осторожна.
– Я всегда осторожна. Даже слишком.
Я достала телефон, влепила Лео рейтинг – 10, чмокнула его в губы и бросилась к двери.
17.00
Мы стояли в дверях и смотрели друг на друга.
Открыв мне, Томми сразу машинально отступил на пару шагов. Взгляд у него был то ли растерянный, то ли испуганный. Наверно, у меня тоже.
– Можно войти? – спросила я.
Он молча кивнул, отступил еще немного. Я сразу шагнула в дезинфектор. На мне было пальто, а я чувствовала себя голой под его взглядом. Раз дверь открыл он, значит, ни Айны, ни Туяры еще нет дома. Я так и думала. Впрочем, я вообще ни о чем не думала. Просто знала, что мне надо его увидеть. Немедленно.
– У вас такой долгий рабочий день? – спросил Томми, жестом приглашая меня в гостиную.
– Я не на работе. – Я посмотрела ему в глаза.
– Да, понимаю, – кивнул он.
Он понимает? Может быть, он меня ждал? Может быть, даже надеялся, что я приду? Не зря же он мне бросил вчера эти слова, как наживку. Что ж, он все рассчитал правильно, я попалась. Вот она я. Клюнула. Явилась – не запылилась, наплевав на устав. Но и Томми не выглядит удачливым охотником: отводит глаза, сцепляет пальцы.
Поставил передо мной чашку с горячим цикорием. Это хорошо. Можно смотреть в чашку, а не только на него. У Томми под глазами темные тени. Бедный мальчик, нелегко ему сейчас приходится. Ему, в конце концов, всего девятнадцать, почти подросток. А если бы я не пришла, то помочь ему и вовсе было бы некому.
– Ариадна… Красивое имя. Ариадна ради любви помогла убить Минотавра.
– Да… Нить Ариадны. В моем поколении многим давали имена мифологических героинь, это было модно. Прошлое поколение в смысле имен было более политически ангажированным.
– Грету назвали не в честь Греты Тунберг, а в честь Греты Гарбо – шведской кинозвезды немого кино. Она на нее даже была похожа. Или старалась быть похожей.
– Я не знала.
Мы оба уткнулись в свои чашки, украдкой бросая друг на друга взгляды.
– Грета говорила, что женские имена становятся все пафоснее, а мужские все больше напоминают собачьи клички, – сказал Томми. – Чарли, Макс, Джек, Рокки, Томми…
– Мне нравится имя Томми, – выпалила я и снова вперилась в чашку.
– А мне нравится имя Ариадна. Как вас мама называла – Ада?
– Ади…Тоже, в принципе, подойдет для собаки.
– Ади… – повторил Томми, как будто пробуя мое имя на вкус, и у меня по всему телу разлилось тепло. Кажется, я покраснела. Но он обращался ко мне на «вы», а мне хотелось, чтобы на «ты». Мы же с ним теперь – сообщники. Так вышло. Чего уж теперь выкать?
Я взглянула прямо в зеленые апрельские глаза:
– Томми… Ты знаешь, зачем я пришла. Ты вчера сказал… когда я уходила… про Грету… Почему я должна тебе верить? Нет, не то… Давай так. Чего ты от меня хочешь?
Он резко поставил чашку, расплескав цикорий на стол. Встал. Проговорил, отвернувшись:
– Это была ошибка. Извините. Я не должен был… Вам лучше уйти…
– Томми! – Я тоже встала. Увидела, как он весь сжался. Обернулся. Его глаза были полны слез.
– Помогите мне.
Я очень хотела ему помочь, хоть и не понимала пока, чем и как. Я даже не очень понимала, что он вчера пытался мне сказать. И вот я здесь, с этим мальчиком. Как это все случилось? Еще вчера утром я его знать не знала.
– Тут вчера была полиция. Ты ведь мог им все рассказать.
– Кто мне поверит! Кто будет меня слушать? Я – мужчина.
– Знаешь, не преувеличивай. Расследуют смерть.
– Смерть женщины!
Он меня поймал. Смерть женщины привлекает куда больше внимания, чем смерть мужчины. На бумаге, конечно же, нет, но все мы знаем, как оно на деле.
Однако мне не понравился поворот в нашем разговоре. Я нахмурилась:
– Ты имеешь к этому отношение? К ее смерти?
Томми вздрогнул:
– Я? Нет. О боже… Нет, конечно.
– Тогда что же ты вчера…
– Видите ли, у меня нет никаких доказательств. Я просто знаю: она так поступить не могла. Грета была бойцом! Никогда не сдавалась. Чем хуже шли дела, тем быстрее она собиралась, концентрировалась.
Я потерла виски, пытаясь сосредоточиться. Уж не пытается ли он меня разжалобить, чтобы вытянуть информацию? Вот это зря.
– Тебе же известно, что я не имею к этому делу непосредственного отношения. Я не из отдела суицидов. Я занимаюсь преступлениями против животных.
