– Прости, Туяра.
Глянула, кто звонит. Все-таки я немного ошиблась. А может, и не очень: не станет же Гаянэ звонить мне лично. Не тот калибр.
– Я должна ответить. Это с работы… Привет, Оксана.
– Вон оттуда уебывай! Немедленно! – заорала та с места в карьер. – Чтоб духу твоего там не было! И объяснительную! Мне! Немедленно!
9.00
Немедленно не вышло.
На разъеме камеры остались отпечатки, и я должна была знать – чьи.
Но это был тот случай, когда между пятью минутами и двумя часами нет разницы. Все равно пропадать.
Я тупо сидела перед своим служебным компом. Куртку не снимала. Расправа, как я полагала, все равно будет быстрой.
Вошла Бера, сразу плюхнулась на свой стул, крутанулась. Гибко наклонилась, включила компьютер. Затараторила:
– Приветик! А я с утра уже в мыле. На Сретенке на крыше жилтоварищества полностью опустело пчелиное гнездо. Пока не знаем, где они приземлились… Видела, на входе и на этажах дезинфекторы ставят?
– И тебе привет.
Бера помолчала. Посмотрела мне в лицо:
– Ты плохо спала? Прости, я не знала, что Гастро-Марк тебе так нравился.
– Мне он ни нравился, ни не нравился. У меня нет о нем никакого мнения, – отрубила я.
Бера помолчала. Она была озадачена: я редко позволяю себе резкости. Но расспрашивать больше не стала.
Вошла наш босс Оксана. Лицо у нее было… как бы правильнее сказать… неумолимым? А главное, с ней были Лена и Наташа. Что им делать в нашем отделе? Все трое направились прямиком к моему столу.
– Ну привет. – По тону Оксаны было ясно, что на самом деле приветствовать меня она точно не собирается.
Но я сказала:
– Доброе утро.
– Давай. Рассказывай. Свою версию случившегося.
Бера тут же понятливо встала и вышла.
Я отъехала на стуле от стола, чтобы видеть сразу всех троих.
– Версию чего?
– Звонила Айна. Тебе известная. Рассказала, что ты там устроила в школе у ее ребенка. А потом завалилась к ним домой…
– Не домой, а на участок. Дело кролика все еще не закрыто.
Оксана одернула:
– Я бы сейчас на твоем месте внимательно выбирала слова.
Наташа придержала ее за плечо: мол, сбавь, разберемся. Я подумала: ого, классика – злой полицейский, добрый полицейский, ну-ну.
Наташа заговорила почти участливо:
– А какова твоя версия событий?
– Такая же, как у Айны, – ответила я. – Айна все изложила верно.
Наташа фыркнула, но Лена уперла в нее взгляд, каким умеет смотреть только Лена. Бетонная стена.
– Ты взялась допрашивать ребенка… – начала Наташа.
– Это был не допрос. Мы просто вместе ждали ее мать.
– Вот видишь, значит, твоя версия все-таки отличается от версии Айны, – вставила Лена.
Я понимала, что она куда-то клонит, но не понимала – куда. Зато, похоже, Наташа поняла прекрасно: оставила тему допроса. Слово Айны против моего.
– У ребенка нервный срыв после этого разговора, – проворчала она.
– Состояние Туяры уже было стрессовым. Что неудивительно, учитывая все обстоятельства.
– Ты могла бы действовать тоньше и деликатнее, – заметила Наташа. – Особенно с несовершеннолетней. Не говоря о грубом нарушении протокола. И уж точно не должна была переться к ним домой…
– Не домой. Я была в саду.
Оксана только руками всплеснула:
– Ну что с тобой делать!..
– Да, – кивнула я. – Простите.
Наташа и Лена переглянулись.
– Ты не хочешь объяснить?
– Нет, – спокойно подтвердила я. – Понимаю, что совершила ошибку. Но я действовала строго в интересах дела…
– Айне так не показалось, – вставила Лена.
Наташа стала мне выговаривать:
– Какого черта? Чего ты от них добиваешься?
– Пропал кролик.
– Ты расспрашивала их о Грете. Она даже опекуном твоего кролика официально не числилась.
– Но Грета внезапно решила скачивать записи зоокамеры на свой… – начала было я.
Мои оправдания были никому не нужны. Как и мои доводы. Как и обнаруженные мною факты. Наташа перебила меня:
– Вот что. Ты лезешь не в свое дело. Да и нет никакого дела. Вскрытие показало менингит.
– Анализы отправили на микроскопию. Чтобы выяснить наверняка.
Они переглянулись.
– Ну и как это относится к кролику? – холодно осведомилась Наташа.
Я пожала плечами:
– Но зоокамера точно относится. Ее забрали накануне смерти Греты, и мне…
– Она не снимала ничего, кроме происходящего в самом домике. Это установлено.
– Я действовала в рамках расследования пропажи…
– Мне плевать! Ты – мешаешь!
– Кому? – Я скрестила руки на груди. – Интересно.
Мой вопрос не понравился. Я и не рассчитывала, что он понравится. Я и ответа на него не ждала.
– Понимаю, что ты хотела нам помочь, – примирительно начала Лена.
Но Наташа придвинула свое лицо так близко к моему, что я могла рассмотреть поры на ее коже.
– Вот что. Давайте оставим недомолвки. Нам не нужна твоя помощь. Ты мешаешь нам делать нашу работу.
– Я думала, расследование остановлено. Раз она болела.
– Ариадна! – опять всплеснула руками Оксана.
Но меня так просто было не сбить.
– Я действовала строго в интересах дела, которое мне поручено. Эта семья скрывает намного больше, чем кажется.
– А ты не делаешь выводы раньше времени? – примирительно спросила Лена.
Но Наташу ее заступничество только еще больше взбесило. Она хлопнула в ладоши:
– Ариадна! Прекращай.
– Но я…
– Я сказала: прекращай. Ясно? Занимайся кроликом. Оксана, – обратилась она к нашей начальнице, – нам ведь не нужны дисциплинарные жалобы? Нам важны хорошие, конструктивные отношения между нашими отделами?
Оксана поджала губы. Наташа была выше ее по званию и не постеснялась это сейчас подчеркнуть.
– Ариадна, – сказала Оксана, – я уверена, у тебя были веские причины для разговоров с Айной и Туярой. Но дело в том, что эти разговоры выглядят как превышение…
– Понимаю. Мне очень жаль. Это вышло случайно. Мы с девочкой просто разговаривали. И вдруг…
– Ариадна очень добросовестна, – веско вмешалась Лена.
