На меня уже смотрел безглазым взглядом полуразложившийся труп.
Меня начинало трясти. Я был готов позорно разреветься, лишь бы затупились чувства.
Кто-то ласково приобнял меня сзади.
— Ты справишься, — прошептала Хедвика и положила голову мне на плечо. — Он заслуживает жалости, но сейчас не думай об этом. Он не должен воспользоваться твоей слабостью.
Безобразный труп исчез. О его недавнем присутствии напоминала только примятая трава.
Как мне надоели все эти перемещения. Не очень приятно путешествовать по сомнительным местам, к тому же без возможности выбрать маршрут и сносных попутчиков.
Я уже хотел было встать с пола, как ко мне подбежал Жак.
— Господи, я так за тебя испугался! Ну, ничего мы с ним ещё разберёмся…
— Подожди, — я приподнялся на локте. — Где остальные? Где Родерик?
Но друг меня не слушал.
— А я с самого начала подозревал, что это не ты. Сердцем чуял! Он говорил не как ты… Не поверишь, он так удивился, когда я сказал, что по-английски не понимаю! А видел бы ты, как он курил, это вообще умора. Весь в слезах, соплях… Я-то подумал, ты от переживаний решил попробовать.
Я бегло оглядел кабинет и подобрал мерцающую руку славы. Она так и валялась на ковре, Жаку, видимо, не хватило смелости переложить её хотя бы на стол.
Неужели всё кончилось? Я по-настоящему вернулся?
— Жак, как вы все там оказались? И ты, и Франсуа…
— Где? Я всё время был здесь.
Смачное ругательство заставило нас обоих вздрогнуть. На окне, вытянувшись во весь рост, стоял Оливер в человеческом обличье. Как напоминание о «тёплой» встрече, на его пиджаке темнело пятно крови.
— Удрал! — это было первое приличное слово, которое он произнёс, угрожающе взмахнув косой. — Ну, ничего, придёт время, и я до него доберусь!
По спине пробежал колючий холодок. Если Родерик ускользнул от Жнеца, мне грозят новые неприятности.
Не скупясь на проклятья, Оливер прошёлся по комнате и внезапно наклонился.
— Люблю сувениры, — вздохнул он и положил пулю в карман. — А ты молодец, — он развернулся ко мне. — Я всё порывался помочь вам косой, да твой дружок не давал. Орал: «И меня тогда руби, изверг»!
Жаку явно не понравилось, что его передразнивают. Он обиженно фыркнул, но не стал вступать в перепалку.
К нашему облегчению, окутанная дымом коса пропала.
— Что ж, господа, пока утешимся мыслью, что без тела Родди придётся туго, — ухмыльнулся Жнец.
Я выронил руку славы.
Вспомнил о Роберте.
События последующих дней можно было бы назвать благоприятными, но я не опущусь до такого цинизма. Граф де Сен-Клод скоропостижно скончался. Если верить газетам, у него не выдержало сердце, и смерть настигла несчастного в тот момент, когда он что-то наигрывал на рояле Катрин. Возможно, всё произошло вполне обыденно, или граф вовсе наложил на себя руки, и некоторые издания не стеснялись подобных версий. Как следствие, полиция, лишившись давления с его стороны, стала более придирчиво выбирать подозреваемых. Что касается конкретно меня, Элен доходчиво объяснила, что её секретарь непричастен хотя бы потому, что никогда не выезжал из страны. Кто такой этот парень, чтобы проводить лето в Чехии в компании аристократов? Был арестован — когда? Кто это подтвердит? Сбежал из-под надзора, будучи прикованным наручниками к полицейскому? Это похоже на бред. Всякий раз вспоминая об этом, я мысленно извинялся перед инспектором Леграном и надеялся больше никогда с ним не встречаться.
И всё же смерть графа меня печалила. Неожиданно получив приглашение, я вместе с Элен и Франсуа приехал на похороны и почти всю церемонию прощания не спускал глаз с близнецов. Амандин ни на шаг не отходила от матери, которая была на грани обморока. Девочка держалась строго и на людях не проронила ни слезинки. Флориан выглядел немного растерянным. После того, как опустили гроб в свежевырытую могилу, он уверенно подошёл ко мне и пожал руку.
— Спасибо, что пришли, — наверное, он хотел ещё что-то сказать, но промолчал.
Я тоже ограничился примитивной для такого случая фразой, потому что, как и он, сдерживал эмоции.
Мальчик хоронил своё детство.
У семьи появился новый глава.
Дома жизнь постепенно входила в привычное русло. Элен, руководствуясь, как она выразилась, материнским долгом, забрала у меня вещи Родерика и где-то спрятала. До конфискации умыкнуть удалось только Гулливера. Сначала я пытался искать остальное, и поиски продолжались до тех пор, пока кто-то из прислуги меня не сдал, и рассерженная тётя устроила мне головомойку.
Я стараюсь не думать о своих приключениях, без остатка отдаюсь работе и прочим заботам. Но во снах часто вижу пианистку с перерезанным горлом и костлявого Жнеца, играющего на губной гармошке.
