Кошка вывернулась у меня из рук, и, отбежав в сторону, перекинулась в Лиру.
— А так молодец, в конце на контрасте сыграла, — одобрила Николис.
— Спасибо, мистрис Николис, — тихонько поблагодарила я и с облегчением откинулась на мягкую спинку кресла.
Наконец-то можно немного расслабиться.
Наверное, я в первый и последний раз нахожусь на студенческой конференции, где на полном серьёзе обсуждаются самые невероятные вещи. Несколько докладов были посвящены стихийной магии, — не зря наши так ждали студентов этого направления. Оказывается, вода в этом мире может преобразовываться не только под воздействием температур, не ограничивая своим формы льдом и паром.
Доклады менталистов так или иначе касались превращений, что неудивительно, они-то знали, куда их отправляют.
А вот Маришка читала доклад на тему изменения сознания при анималистических превращениях. Я не особо вникала во все эти степени сохранения разума, зато в конце хлопала громче всех.
Во время перерыва я наконец смогла добраться до Маришки. Поздравив друг друга с удачным выступлением, мы единодушно решили, что на сегодня наши испытания закончились.
Неподалёку негромко переговаривались менталистки. Я невольно засмотрелась на необычный аксессуар, который Миша небрежно вертела в руке. На цепочке поблёскивала фигурка в виде детской лошадки-качалки.
— Не надо так пялиться, — неожиданно строго сказала мне подруга. — Это маятник.
Я поспешила отвернуться.
— Маятник? Каким в транс вводят?
— Именно.
— На вид как игрушка, — попыталась оправдаться я.
— В руках телепата любая подвешенная побрякушка может стать маятником.
Не верить волшебнице, изучающей теорию телекинеза, не было оснований.
— А, ну раз так, буду осторожнее.
Осторожнее быть не получилось. Кто-то незаметно подкрался ко мне и крепко схватил за плечо.
— Пошли, поговорить нужно, — произнёс «кто-то» голосом Бартоса.
Меня что, сейчас ругать будут? Ну да, есть за что, ни одного вопроса докладчикам не задала…
Гадая о степени своей вины, я покорно поплелась за преподавателем.
Мастер Бартос остановился у дальнего окна конференц-зала. Подождал, когда мимо нас пройдёт парочка студенток.
— Академия поощряет налаживание дружеских отношений со студентами других магических школ, — издалека начал он, — но чтобы до такого додуматься… Вы хоть понимаете, что натворили?
Я не смогла заставить себя посмотреть ему в глаза. Неужели на нас всё-таки настучали?
— Мастера менталистов сообщили, что их подопечные уже выбрали пару студентов и хотят с ними соревноваться. Можешь угадать, кого именно?
Меня и Раса? Нет, не может быть…
— Тебя и Ростислава, — подтвердил мою печальную догадку Бартос. — Чего вы этим добивались? Думали, я отменю ваше наказание, если вы выиграете? Не знаю, как вы с ними договорились, но никто из вас не переедет с нижнего уровня раньше положенного срока.
— Мы ни с кем не договаривались, — еле слышно произнесла я. Естественно, Бартос не обратил на это никакого внимания.
— Только попробуйте схалтурить на практике, опозорите и себя, и Академию.
У меня чуть ноги не подкосились.
— Вы разрешите нам участвовать?
Бартос посмотрел на меня, как на дурочку.
— А что делать? Мастеру Горацику было сложно отказать нашим гостям, уж очень они настаивали. Так что жду вас обоих на распределении.
Народ начал выдвигаться к стадиону, где меня ждал либо позор, либо разоблачение. Всем вокруг весело, вон уже ставки пошли, только никто ещё не знает, что наши гости уже сделали свой выбор. Мне даже не интересно, как ребята отреагируют на наше с Расом участие. Мы с Маришкой молча плелись позади, будто это хоть на мгновение оттянет пытку. На эшафот бодрее шагают.
Маришка так разволновалась, что забыла свой доклад в конференц-зале. Судя по её траурному лицу, она не видела выхода из сложившейся ситуации. О том, чтобы поменяться с ней внешностью на время практики и речи не шло. За несогласованные превращения в студентов и преподавателей на территории Академии сразу отчисляют. Еще повезёт, если не обвинят в мошенничестве с применением магии, а ведь это уже статья. Но я не собираюсь никого подставлять, мне моей невезучей копии хватает!
Меня словно зажали в угол, в пору идти к декану и начать каяться во всех грехах.
Зарябившая перед глазами бумажная полосочка вернула меня в реальность. Свёрнутая рыбкой, она нахально кувыркалась в воздухе и явно не собиралась ни падать, ни лететь дальше.
Какая-то неправильная бумажка.
Я остановилась. «Рыбка» закружилась на месте.
— Тебе записка, — заметила моё недоумение Маришка, — возьми.
«Рыбка» спланировала мне на ладонь и развернулась, едва я протянула к ней руку.
На внутренней стороне полоски была написана одна фраза, написанная до боли знакомым подчерком:
«Я что-нибудь придумаю».
Рас, ну ты как всегда! Пора уже признать, что тайное всегда становится явным, сколько ни выкручивайся.
Но я невольно схватилась за эту фразу, как за соломинку. Аккуратно свернула послание и положила в карман, к стеклянным шарикам.
Хорошо, когда в твоей команде есть хоть один оптимист.
Несмотря на безветренную погоду, над стадионом горделиво развевались флаги обеих магических школ — наш оборотень и кобра менталистов. Но это было слишком незначительное чудо, чтобы заострять на нём внимание.
Ещё вчера мы по этому стадиону нарезали круги — физкультура во всех мирах наиважнейший предмет. Её здесь ведёт аспирант Славик, спуску никому не даёт — гоняет что парней, что девушек. А сам, доходяга, мало похож на спортсмена.
Поле окутывал плотный туман. На него будто опустилось огромное белоснежное облако. Хотелось подойти ближе, пощупать это чудо или вовсе в нём побарахтаться.
Остальные студенты мало удивились такому зрелищу.
— Что-то приготовили к первому испытанию и спрятали, чтобы мы заранее не увидели, — высказался всезнающий Тим.
— Наверное, что-то грандиозное, — я не могла отвести глаз от облака.
— Важности нагоняют, — не согласился Тим. — Расслабься, это же не Оборотный турнир, а так, дружеская возня.
Как ни назови, не хочу в этом участвовать.
Трибуны постепенно наполнялись зрителями. Я бы тоже с удовольствием устроилась на скамье и понаблюдала за практикой со стороны, но тогда Бартос меня прибьёт. Как назло София начала собирать отличников.
— Да не разбредайтесь, как овцы, — ворчала староста, — сейчас начнётся!
