Неужели всё так плохо?
Преподаватель жестом велел нам расступиться. Рука с летучей мышью заискрилась, как бенгальский огонь. Я закричала дурным голосом, когда он бросил Раса на землю!
Вспышка, громкий хлопок. Секунды не прошло, как на земле расколдованный парень выгнулся и шумно поймал ртом воздух.
В первый раз вижу такое быстрое превращение.
— Ты что вытворяешь, Романовски? — Горацик и не думал помогать стонущему студенту. — Устроил театр одного актёра!
— Его же ключом сшибло, мастер, — напомнила я, вытирая лицо рукавом.
— Ничего серьёзного.
Рас поторопился встать, что получилось не с первой попытки.
— Зачем вы так, мне же больно…
— Не надо было обманывать.
— Виноват, мастер Горацик. Я только хотел разжалобить Ольгу.
Так, а это ещё что такое? Миша с Яной даже перестали шептаться между собой.
— Мы с ней поругались, думал, простит, — пояснил Рас и энергично отряхнул штанину.
— Ах, думал, Оленька тебя пожалеет и забудет про твои выходки?
Рас отвёл взгляд в сторону.
— Типа того.
Я вздрогнула, когда снова раздался усиленный микрофоном голос Абиати:
— Всё в порядке, мастер?
Тот лишь неопределённо махнул рукой.
— Ты хоть понимаешь, что ей нельзя участвовать дальше в таком состоянии, балбес летучий? Довёл бедняжку!
Горацик сорвал травинку, превратил её в чудесную пурпурную розочку и галантно преподнёс мне.
— Вот как надо просить прощения у девушки.
Я с робким «спасибо» приняла неожиданный подарок.
По решению преподавателей, в связи с инцидентом в нашей команде решили произвести замену. Какое же моё было изумление, когда Норе велели заменить меня!
Почему именно меня? Нет, не скажу, что я против, но почему так? Это Рас же пострадал! Это его чуть не прибил мстительный кукловод! На мои бестолковые вопросы Рас тихо ответил:
— Так и должно быть, — и поцеловал меня в нос.
Как я могла забыть, что первокурсники — изнеженные фиалки? Хорошо хоть было кому напомнить: нельзя, оказывается, с такими нервами колдовать, магия юных метаморфов запросто может выйти из-под контроля! Для меня подобные заявления до сих пор звучат абстрактно, но местные относятся к этому чрезвычайно серьёзно, так что истерика меня спасла.
Бедные, как же они сессию сдают? Мне, к счастью, этих проблем не понять.
Для порядка позлившись, мы с Маришкой единодушно признали, что помощь Раса была своевременна и неоценима, но не смогли решить, в какой именно момент хитрец догадался использовать своё положение, — ну не мог же он заранее договориться с Тео?
В любом случае, доводить меня до слёз, да ещё и прилюдно, было жестоко, так что вечером мы немного погоняли его по зверинцу в Образе летучей мыши — так, для профилактики.
Рас метался под потолком, а Маришка, ругая его на все лады, замахивалась на него своей туфлей, когда он осмеливался пролетать слишком близко.
Давно я так не смеялась.
Ася и Мася следили за полётом мыши с нескрываемым любопытством. Мне хотелось верить, что у глуповатых страусих не было к ней никакого гастрономического интереса. Я к ним в этот раз с яблоками пришла.
Наконец Маришка с наигранной усталостью опустилась на первый попавшийся брикет сена. Рас воспринял это как добрый знак и скинул Образ в противоположном углу зверинца.
— Фух, ну ты загоняла!
— Заслужил.
— Нет бы «спасибо» сказать! Я тут опять всех спасаю, дежурю в зверинце вне очереди. Всё ради вас!
Маришка даже перестала качать босой ногой.
— Может тебя ещё расцеловать?
Я подошла к Расу и протянула ему последнее яблоко.
— Так, ребята, стоп, всё же хорошо закончилось. Вы не представляете, как я рада, что меня заменила Нора: мне пока слабо превращать солому в ключи.
Рас принял мой гостинчик и пошарил свободной рукой в кармане брюк.
— Не повезло нам в этом году с конференцией, толку от неё никакого. И с практикой зря затевались.
— Ну почему зря, — я нагнулась к морским свинкам, чтобы погладить самых смелых. — Сказали же, победила дружба.
— Как она могла победить, если даже не участвовала? — парень выудил из кармана серебряный значок и подбросил его в воздух. — Мне лично после теперь даже общаться с этими психами не хочется, не то, что дружить.
Мне даже возразить ему было нечего. При преподах наши студенты вели себя безупречно, но я-то знала, каких трудов им стоило сохранять спокойствие. История про Соловьиный бельведер распространилась ещё до конца конференции. В антирейтинге симпатий кукловод занял первое место, обогнав свою белокурую подругу. А как иначе? Расу от него здорово досталось, а Горацик взял и отправил парня чистить вольеры. Несправедливо!
Рас захрустел яблоком.
— Подарили какую-то фигню с бабочкой, — значок блеснул и упал в опилки. Свинки отреагировали испуганным свистом. — Как будто грамот было не достаточно.
— Ну, хоть не волчья башка, — отозвалась Маришка. — Как там они сказали? «Бабочка — символ прекрасного преображения». Типа соригинальничали.
Я вытащила из опилок подарок телепатов. Да ничего так, серебряная бабочка со сложенными крылышками. Нам всем такие дали, на память. С другой стороны, какая разница, что это? Лично мне дороже стеклянные шарики…
— Поздно уже, — Маришка обулась и демонстративно пошла к выходу. — Кто со мной чай пить?
Я сняла с гвоздика Ольгин плащик. Когда речь идёт о чае, меня долго уговаривать не надо.
— Я с вами, — тоже засобирался Рас, — два часа здесь угробил, ещё эта Мася придурочная меня клюнула!
Да уж, не повезло человеку. Одна радость, ужасный день закончился.
Следующий день подарил мне преображение, о котором я даже мечтать не осмеливалась. Поскольку у Софии была Нестабильность, сокурсники единодушно наделили меня полномочиями старосты. А что? Почётно, да и работа непыльная. Таскай журнал группы, открывай аудитории и доску мой. Мне бояться нечего, за несколько часов же не успею накосячить.
В начале лекции по преобразованию неодушевлённых предметов Николис попросила старосту, то есть в данном случае её заместителя, отнести на кафедру стопочку рефератов. «Стопочка» оказалась внушительной — Гнездо, как я убедилась спустя несколько мгновений, жаловала исключительно работы, напечатанные крупными буквами, от того расход бумаги всеми любимого формата 䄄 у студентов увеличивался. Как назло, преподавательница ухитрилась всё это добро выронить, и один реферат разлетелся по полу. Мистрис Николис так засуетилась, будто разбила редчайший фарфор, и её мельтешение только мешало мне собирать листы. Под зазывания в духе «Ах, я уже начала читать эту работу и потеряла скрепочку…» я сидела перед всей группой на корточках и, стараясь действовать как можно деликатней, вырывала из рук суетливой женщины листы, которые она так и норовила помять и перепутать. Выйдя в коридор, я почувствовала несказанное облегчение, даже плечами повела, словно с них груз свалился. Больше никогда не буду клушей, это же так напрягает окружающих!
