На протяжении всего рассказа я старалась не улыбаться, хоть это и было трудно. Появлению роковой красотки в Коллекции наш друг был обязан Финеасу и его однокашникам. Празднуя поступление новичков, второкурсники несколько увлеклись, и по приколу заколдовали Раса. Против воли, конечно. Он был бы рад забыть о позорящем честь и достоинство инциденте, да гадкий Образ всплыл во вторую Нестабильность. Сокрытие Образа Коллекции от деканата это серьёзное нарушение правил Академии, однако Рас пошёл на риск, лишь бы никто ничего не узнал.
Я, как могла, пыталась его утешить. Говорила, что ребята сделали ему прекрасный Образ, не скатившись в пошлость, но тот упорно стоял на своём. Не пойдёт в деканат и всё, и хоть ты тресни.
— И что тогда получается? — фыркнула Маришка. — Мы теперь твои страшненькие подружки?
— Скорее, соучастники, — ответила я вместо Раса. — Нам же придётся его покрывать. Ты ведь не хочешь, чтобы мы потеряли друга из-за какой-то швабры?
Под наше хихиканье парень наконец-то расколдовался. Нахмурился, как сыч.
Давясь остатками смеха, я села рядом с ним на ковёр.
— Ты не злись на нас. Пойми, ты сам неправильно поступил, ничего не сказав нам. Мы бы, конечно, тоже сначала поржали, но тебе бы потом не пришлось прятаться от нас. Было бы легче, согласись.
Маришка тоже опустилась на пол и подтащила к себе одеяло.
— Ай-ай-ай, обманывал нас. Ещё сегодня пытался выдать козерога за свой таинственный Образ. Кстати, а откуда он у тебя? Это твой папа с тобой занимался?
Нас не удостоили ответом.
Вздохнув, я погладила обиженного метаморфа по голове.
— Сейчас мы тебя задобрим. Мариш, ставь чайник.
— Давно бы так, — буркнул Рас.
То-то же. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, даже если он немножко блондинка.
В деканат Расу всё же пришлось зайти: козерога он и не думал скрывать. Нормальный, даже солидный Образ, таким и похвастаться перед однокурсниками можно, кто-нибудь обязательно позавидует.
Я стояла у стенда с расписанием и, как загипнотизированная, пересматривала графу «Иномирье». Пара уже завтра. Всего лишь лекция, но иномирец наверняка поймает меня, чтобы обсудить проект-работу.
Из ступора меня вывел лёгкий тычок в спину.
— Оль, двинься, — услышала я голос Софии.
Староста деловито наклеивала рядом с расписанием лист с распечатанным объявлением. А в моей любимой графе с иномирьем пририсовала карандашом толи нолик, толи букву «о». И восклицательный знак поставила, для убедительности.
— Это что такое?
— Иномирья завтра не будет, «окно» получается, — терпеливо пояснила София. — И с бумажкой ознакомься. Нас потом ещё устно предупредят, но лучше заранее быть в курсе.
Я не верила своему счастью. Даже в волшебном мире не может быть таких совпадений! Удача снова на моей стороне! Пару секунд я радовалась, как двоечник, которому сообщили, что его школа сгорела.
Текст объявления спустил меня с небес на землю. Мирозданию во что бы то ни стало захотелось уравновесить мою везучесть.
Меня уже стали окружать другие студенты.
— Дожили, — громко заявила второкурсница Лира, бесцеремонно обхватывая меня за плечи. — В прошлом году не было никаких проверок.
— Для Академии Превращений наступили тяжёлые времена, — с пафосом сказал кто-то из парней. — Теперь будут сверять наши Коллекции с официальным списком Образов.
— Ага, а то вдруг мы втихаря в монстров перекидываемся.
— Пусть чё хотят, то и делают, мне скрывать нечего.
— А кто будет выявлять Образы, мистрис Хегген?
Я под шумок выплыла из толпы метаморфов.
История с тиграми ещё не отпустила Академию. На послезавтра назначили проверку Коллекций. Маришка говорила, что никто здесь не допытывается до Образов. Появился новый — просто сообщи в деканат. Можешь даже продемонстрировать, если хочется. Это всё делается, прежде всего, для безопасности самого юного волшебника. Но насильно, да ещё заклятьями, никто не будет выуживать из тебя Образы. Типа непринято, вторжение в личное пространство и всё такое.
Но сейчас, как говорится, нужда заставила.
Мне конец. У меня смотреть нечего. И Расу за его секрет достанется.
Встретившись с друзьями, я поняла, что они встревожены не меньше моего. Рас первым взял себя в руки:
— Ничего, прорвёмся.
Что ж, будем надеяться.
На следующей перемене, я чуть сознание не потеряла, когда нас окликнул Бартос.
— Фокинская, Романовски!
Заметив, что мы обратили на него внимание, он продолжил тоном, не терпящим возражений:
— На кафедру ко мне зайдите. И подружку невесты с собой прихватите.
Из огня да в полымя! Нас сейчас будут убивать, всех троих!
Подозвав Маришку, мы с осознанием обречённости поплелись на кафедру.
— Как мы любим паниковать раньше времени, — проворчала подруга.
— Мы ничего не сделали, нас не за что ругать, — пытался приободриться Рас.
— Не за что, — нервно подхватила я. — Мы только шарились у него дома и разворошили лесной тайник. Не за что.
Рас притянул меня к себе.
— Выход можно найти из любой ситуации.
— Даже если он думает, что мы рылись в его вещах?
— Именно.
— Например?
У парня и на это был готов ответ:
— Давай ты там поплачешь немного, может, простит.
— Плачь лучше ты, он хотя бы поржёт!
— А ну, тихо, — скомандовала Маришка. — Почти пришли.
Обстановка на кафедре Общего преобразования мне не понравилась сразу. Ни одного аспиранта, ни одного преподавателя, кроме Бартоса. То, что с нами решили переговорить без свидетелей, напрягало.
Бартос сел за заваленный бумагами и методичками стол и смерил нас каннибальским взглядом.
Самой страшно, а уж что чувствуют мои друзья, которых могут, ко всему прочему, исключить! После непродолжительной игры в гляделки я осмелилась открыть рот.
— Мастер, вы хотели с нами о чём-то поговорить?
— В самом деле? — он откинулся на стуле, опасно балансируя на его задних ножках. — А я-то думал, что это вы хотите мне кое-что рассказать. Ну что? Совесть не мучает? Кошмары по ночам не снятся?
На совесть не жалуюсь, а вот спится действительно плохо. Столько впечатлений и почти во всех мало приятного. Немудрено, что снятся всякие ужасы.
Не дождавшись ответа, Бартос с глухим стуком опустил стул.
— А, молчите. Стыд проснулся или придумываете, как бы пустить пыль в глаза тупому преподу?
