Варя несколько раз моргнула, пытаясь понять, не привиделось ли ей ночное существо, похожее на волкодава с глазами совы. По плечам пробежали мурашки. Волосы под шапкой шевелились как живые. Над ухом гнусно захихикали сестрички. В темноте детской площадки раздался глухой рык вперемежку с хрустом костей. Обрывок поводка выпал из дрожащих пальцев с длинными ухоженными ногтями. Женщина заорала дурным голосом и со всех ног ринулась туда, откуда пришла. Послышался громкий треск порванной юбки.
– Аха-ха! Вот ржака! – Оля схватилась за живот, согнулась в приступе искреннего злого хохота.
– Ржака-собака! – поддержала сестру Яна.
Варя смотрела на них как на сумасшедших, не в силах поверить, что это с ними она так весело проводила время каких-то пять минут назад. Как будто подкравшиеся сумерки украли девочек, оставив взамен злобных колючих карликов.
– По-моему, это не смешно… – сказала Варя и удивилась своему голосу – взрослому, рассудительному. Как у мамы.
Смех как топором обрубило. Сестрички выпрямились, зыркнули на Варю исподлобья, точно впервые увидели. Казалось, они стали выше ростом, шире в плечах. В крохотных девчачьих фигурках появилось что-то каменное, коренастое. Варя сглотнула набежавшую слюну, сделала шаг назад. В спину ей уткнулись корявые ветви кустов, заставив испуганно подпрыгнуть. Оля шагнула вперед, протянула нереально широкую ладонь в кроваво-красной рукавице… Варя сжалась, зажмурилась…
– Ой-ей! – протянул тонкий голосок Яны. – Баба Тоня возвращается!
Варя распахнула глаза. Наваждение схлынуло. Сестрички остались совершенно нормальными девочками-подростками, без длинных обезьяньих рук, без темных овалов вместо лиц. Они держались за руки и явно были чем-то встревожены.
– Вот дура старая! – Оля поджала губы. – Шляется туда-сюда…
– Бежим? – неуверенно пискнула Яна.
– Поздно…
Свободной рукой Оля схватила Варю и поволокла девочек за собой, к приоткрытой двери подъезда. Втолкнула в тамбур, прикрыла створку, оставив лишь узенькую щель, к которой прильнула глазом. Лампочка в тамбуре не горела, но света с улицы хватало, чтобы различать друг друга. Варя осторожно придвинулась, надеясь разглядеть таинственную бабу Тоню, напугавшую сестричек, но увидела его.
Живот свело от ужаса. Коленки утратили твердость, размякли как студень. Черный зверь с желтыми совиными глазами неспешно шел по двору, неся в зубах окровавленную добычу. Размером он был, пожалуй, с кавказскую овчарку. Такой же массивный, словно вытесанный из камня; с широкой грудью и лапами. Грязная шерсть свалялась колтунами, уши стояли торчком, мохнатый хвост не закручивался веселым колечком, а по-волчьи свисал до самой земли, заметая следы. Вывернутая под неестественным углом, из пасти свисала песья голова с перехваченным резинкой чубчиком, и от потухшего взгляда остекленевших глаз Варю пробрал ужас.
– Заметит, – горячо зашептала Яна. – Заметит, точно говорю! Если уже не заметила…
– Тссссс! – зашипела на сестру Оля. – Не будешь пищать – не заметит!
Варя прижалась ко второй двери, подергала ручку. Конечно же, закрыто! От ее прикосновения ненадолго проснулся домофон, подсветил неживым зеленоватым светом ряд цифр и снова улегся спать. Судя по тому, что сестрички почти перестали дышать, жуткий зверь подошел совсем близко. Смотреть на него совершенно не хотелось, но стоять вот так, в темноте, не понимая, что происходит, было еще хуже. Варя взяла себя в руки и, потеснив сестричек, прильнула к щели.
Зверь пропал. Посреди двора, ярко освещенная желтым конусом фонаря, в ореоле легкого снегопада сгорбилась старуха. Из комка ветоши, заменявшего ей одежду, торчали морщинистые руки. Костлявые пальцы сплетались змеями, еле слышно клацали друг о друга грубые толстые ногти. Седые букли закрывали плечи, спадали на грудь, мелкими завитушками вились возле узкого лба, чуть-чуть не доставая до огромных желтых глаз. Варя старательно избегала смотреть на ее рот. Она всеми силами пыталась отвести взгляд, но его упрямо тянуло туда, под бородавчатый нос, где, зажатая острыми зубами, повисла несчастная голосистая шавка.
Варя вскрикнула, отпрянула и упала. Сестрички завизжали, но не испуганно, а, как показалось Варе, неискренне. Словно это не взаправду, а какая-то комната ужасов в городском парке. Вот только Варе было страшно, страшно по-настоящему. Наверное, именно поэтому она не смогла подняться, когда Ярвинен, как две птички, наигранно крича, выскочили на улицу и задали стрекача.
Ноги не держали, руки дрожали, не слушались. Глаза защипало от несправедливой обиды. Ее бросили! Один на один с этим… с этой… «баба Тоня возвращается», – вспомнились слова Яны, и Варю заколотила крупная дрожь. Горло перехватило спазмом. Запертый в легких воздух выходил обратно тяжело, с чудовищным свистом. Варя захлопала руками по карманам, леденея с каждой секундой. Баллончика не было.
Сил хватило только на то, чтобы отползти к двери. Кричать Варя боялась. Все еще надеялась, что это косматое, жуткое увяжется за сестричками… Но в приоткрытую дверь неслось тихое шарк-шарк-шарк по свежему снегу, и стелилась по земле, вытягиваясь, разрастаясь, всепоглощающая тень. Она подползала все ближе и ближе, пока наконец ее уродливая макушка не скользнула в тамбур.
Задыхаясь, Варя все же подобрала ноги. Отчего-то ей не хотелось, чтобы уродливая тень ее коснулась. Дыхание вырывалось с хрипом, перед глазами плыли фиолетовые круги. Варя вжалась в стену и едва ли услышала, как возле уха пискнул домофон и негромко клацнул магнитный замок.
За секунду до того, как страшная старуха появилась на пороге, чьи-то легкие руки подхватили Варю под мышки и втянули внутрь, в теплый, пахнущий мокрым камнем и пылью подъезд.
* * *
– Дыши.
Что-то коснулось груди, обжигая даже сквозь куртку, свитер и майку. Варя надсадно закашлялась, и воздух потек из горящих огнем легких наружу. Будто шарик прокололи. Лиловые круги поблекли, рассосались. За ними угадывались небольшая комната и похожий на гигантскую амфору силуэт.
– Вооот так! Дыши-дыши! Ничего не бойся, все в порядке.
Ручки амфоры отклеились от боков, протянулись к Вариному лицу. Мягкие пальцы погладили по щекам, заботливо помассировали за ушами, холодная ладонь легла на лоб. Прикосновения снимали боль, изгоняли страх. Они были настолько мамиными, что Варя не выдержала – разревелась, как маленькая.
Остатки фиолетового марева смыло слезами. Перед ней стояла никакая не амфора, а та самая молодая женщина, которая наблюдала за их с сестричками игрой. Она протянула Варе платок и вновь уперла руки в бока, похожая одновременно и на манекенщицу с подиума, и на повариху из школьной столовой. На ней было элегантное синее платье, совершенно недомашнее, но Варе это не показалось странным. Эльфийские принцессы не должны ходить в старых халатах и меховых тапочках.
Женщина улыбнулась, открыто блеснув жемчугом ровных зубов, точно уловила Варины мысли.
– Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? – участливо поинтересовалась она.
