– Воскресли! – закричал гном, Ояма позавидовал неумирающим, но тотчас заставил исчезнуть разрушительное чувство. – Нормально, деремся!
– Без команды не атаковать! – закричал Ярый. – Хорвац, Йеми, Полковник, фокус на Ктулху!
– Принято! – отозвались лидеры.
Кого они собрались атаковать? Богов? Совсем ума лишились?
Покачав головой, Ояма ускорил восприятие и снова изучил противника. Легатов было семь, а богов – шесть… Нет, все же семь. Старая богиня смерти Морена зависла над полем боя чуть в стороне от остальных, причем выглядела как серо-прозрачный фантом. Ее относительно небольшая фигурка маячила за плечами Барона Самеди.
Ояма потер подбородок. Старый бог среди Новых? Неужели и она, как Фортуна, нашла себе место среди них? Или она тут по принуждению, потому и держится обособленно? Почти у самого тоннеля Ояма заметил Айлин, седьмого легата, с которым Морена была связана, но почему-то не воплощалась физически.
Легат была слабее прочих, а потому пряталась за спинами Новых богов. Вглядевшись в ее помыслы, Ояма с легким изумлением осознал, что Айлин с удовольствием ударила бы в спины своим же, так ее распирало от злобы и на них, и на… Да, сигнатура, то есть астральный образ Скифа, явно высвечивалась объектом ее ненависти.
Тем временем неумирающие союзники ринулись в атаку. Первыми вступили в бой с Ктулху маги, закидывая его смертоносными заклинаниями. Десятки метеоритов расчертили небо огненными линиями и с нарастающим гулом устремились к богу кошмаров. С другой стороны повалили звезды, которые могли бы разрушить город…
Клан «Йоруба», игнорируя всех богов, рванул к Айлин, подбадривая себя кличами:
– Уничтожим «угрозу!» «Йоруба»!
– «Йоруба»!
В Ктулху полетели тысячи зачарованных стрел и арбалетных болтов. Поддержав запал неумирающих, с диким ревом на кровных врагов устремились демоны, за ними – остальные. Тысячи зверей и фамильяров неумирающих вместе с боевыми ящерами имперцев рванули к врагу. Громогласно разнесся над долиной зычный голос Крагоша и звонкая крик-песня Лисенты, направивших свои войска на врага.
На них и врезавшиеся в него метеориты Ктулху обратил не больше внимания, чем Ояма на мошку, лишь прошелестел:
– Пора…
И тут же отозвался Барон Самеди, вытянул руки и защелкал пальцами под чавканье отовсюду:
– М-м-м! Вкусно! Вкусно! Вкусно!
«Йоруба» поняла свою ошибку. Первыми попав под атаки гигантского скелета, пожирающего их уровни, они запаниковали, и тщетно лидер, орк-колдун Йеми, пытался привести их в чувство. В отчаянии некоторые спешили умереть, лишь бы не потерять силу… Минуты не прошло, как от «Йорубы» не осталось никого – Ахриман напустил на них туман, разъедающий заживо.
В то же время Скади, темная богиня зимы и холода, выступила навстречу союзникам и стукнула посохом о камни. От места удара к атакующим побежали ледяные дорожки. Демоны мороз не любили, им стало зябко – но не более того. Соприкоснувшись с ними, лед шипел и таял, валили клубы густого белого пара. А вот неумирающих лед сковывал и убивал, ломаясь вместе с ними. Из попавших под раздачу уцелели лишь несколько паладинов, укрывшихся в защитных пузырях.
Одновременно с ней в дело вступил Равана. Вместо человеческих рук у него выросли богомольи лапы, лицо стало насекомьим, он крест-накрест прочертил на земле две борозды, отогнул их, будто это не почва, а ковер. Небольшое отверстие вспучилось, словно там ожил Чумной пилон, и оттуда изверглись тысячи гигантских богомолов и устремились на союзников, увеличиваясь с каждым шагом.
Основной удар на себя приняли демоны, вернее, демон – генерал Улцибер обратился огромной адской мухоловкой и поглотил богомолов, но вернуть прежнюю форму не смог, так и оставшись гигантской кучей колышущейся плоти, откуда насекомье войско Раваны прогрызало себе выход наружу. Жизнь генерала стремительно таяла еще и от воздействия ядовитого тумана Ахримана и смертельного морозного облака Скади.
В опасной близости от бесформенной туши Улцибера скопились смертные, включая Крагоша, Лисенту и Бахиро. Ояма сконцентрировался и выставил исполинский Щит духа, прикрывший союзников-смертных, и поддерживал его, лихорадочно размышляя, что ему делать и как. Сердце требовало немедленно вступить в битву, но разум говорил, что даже если ему удастся нанести достаточно урона одному Новому богу, его самого прикончат другие.
Тем временем Равана, отрастив десяток голов, издал страшный рёв, и все демоны-ракшасы тут же пали ниц и поползли к нему на брюхе. Незримые длани подтянули их всех, кроме одного, которого удержали товарищи, и отправили в глотки Нового бога зла, а тот, утолив голод, превратился в псоглавого монстра, и из-под земли полезли круглые трехметровые слизни, вспыхивающие, пульсирующие аурой такого пламени, что сжигало даже демонов!
Аваддон с Молохом просто завязли среди них и не столько дрались, сколько пытались выбраться из западни. Астарот, увидев это, бросился на помощь и закинул им пару щупалец, но его тут же рассекло незримым клинком Раваны.
Ахриман изверг из пасти рой брызжущих кислотой мух, ринувшихся на неумирающих; следом за ними, игнорируя демонов, к живым устремились ледяные големы Скади.
В стороне, огибая эпицентр боя, бежали к Морене ее последователи, ведомые троллем Декотрой. Старая богиня смерти зависла, раскинув руки и задрав голову, глаза ее были закрыты, лишь губы шевелились, и Ояма не сразу понял, что та изо всех сил пытается перехватить души умерших до того, как их поглотит Ктулху.
В этой реальности единственным богом, внешне оставшимся неподвижным, был Кими. «Т-со!» повторилось трижды, прежде чем Ояма увидел, чем он занят: Новый бог смерти плел гигантскую паутину над головами смертных. Запустив в нее Вихрь лезвий, Ояма вернулся в реальность и нормальный ход времени…
…чтобы увидеть, как неумирающий охотник по имени Коба стреляет в единственного видимого легата – Айлин. Пуля летела, сыпля белым порошком, а когда вошла в тело легата, реальность пробило из другого измерения, и через образовавшийся тоннель в Айлин вселилось… исчадие Хаоса? Разум ее тут же оказался заперт, а телом овладел протодемон. Зарычав, Айлин бросилась на Кими, рот ее расширился, как у лягушки, обнажив пасть со многими рядами клыков, – она попыталась вцепиться зубами в ногу темного бога.
– Вкусно! Вкусно! Вкусно! – продолжал чавкать Барон Самеди.
Кими пришлось на мгновение вернуться в этот мир. Он схватил Айлин и сжал в кулаке, как губку, выжимая из нее протодемона. Тело упало замертво, а черная клякса, выдавленная из него, заметалась, пытаясь сбежать, но Кими хлопком распылил ее на частицы Хаоса, которые тут же растворились в воздухе, нейтрализованные Упорядоченным.
После смерти Айлин Морена воспрянула, словно присутствие неумирающей подавляло ее. Старую богиню смерти окружили последователи и начали истово молиться, и тогда она открыла глаза, увеличилась, налилась красками, заметалась, перехватывая души погибших, в панике пытавшихся ускользнуть от Ктулху. Увидев результат своих действий, ее последователи пришли в экстаз и заорали молитвы еще громче.
