Петр послал на помочь шлюпку, но люди не могли стащить судна. Петр гневался, не вытерпел и поехал сам. Шлюпка за отмелью не могла на несколько шагов приближиться к боту. Петр выскочил и шел по пояс в воде, своими руками помогая тащить судно. Потом, распорядясь, возвратился на Лахту, где думал переночевать и ехать далее.
Но болезнь его возобновилась. Он не спал целую ночь и возвратился в Петербург и слег в постель.
(В тот же день указ о жаловании валдмейстеру.)
В сие время камергер Монс де ла Кроа и сестра его Балк были казнены. Монс потерял голову; сестра его высечена кнутом. Два ее сына – камергер и паж – разжалованы в солдаты. Другие оштрафованы.
Императрица, бывшая в тайной связи с Монсом, не смела за него просить, она просила за его сестру. Петр был неумолим.
Вольтер ссылается на Бассевича, министра герцога Holstein, бывшего тогда в Петербурге.
Оправдалась ли Екатерина в глазах грозного супруга? по крайней мере ревность и подозрение терзали его. Он повез ее около эшафота, на котором торчала голова несчастного. Он перестал с нею говорить, доступ к нему был ей запрещен. Один только раз, по просьбе любимой его дочери Елисаветы, Петр согласился отобедать с той, которая в течение 20 лет была неразлучною его подругою.
13 ноября Петр издал еще один из жестоких своих законов касательно тех, которые стараются у приближенных к государю, покупают покровительство и дают посулы.
24 ноября обручена старшая царевна Анна Петровна с герцогом Holstein.
Петр почувствовал минутное облегчение.
Он повелел полкам называться не именами полковников, но по провинциям, на коих содержание их было расположено.
Полкам, не имеющим гербов, учинить таковые.
Казнить смертию: унтер-офицеров генералам; офицеров – Военной коллегии; штаб-офицеров – государю докладывать.
Знатных дворянских детей записывать в гвардию, а прочих в другие.
Военная коллегия спросила, что такое знатное дворянство? и как его считать? по числу ли дворов или по рангам. Разрушитель ответствовал: «Знатное дворянство по годности считать».
Петр дозволил служащим в Петербурге третий год употреблять на житье в деревнях.
Опять указ о раскольниках: носить им медные знаки, а женам опашни и шапки с рогами, старинные.
Дозволил вход в Петербург и староманирным судам.
Татищев говорит о разных степенях духовенства, предполагаемых Петром, но Татищеву верить нельзя.
О доходах сего года см. IX – 182, в примечании.
1725
1 января Феофан говорил проповедь в присутствии Петра.
1-го же издан указ о снятии лишних караулов.
Король испанский Филипп V заключил торговый союз с императором австрийским Карлом VI и женил Дона Карлоса на эрцгерцогине Марии-Терезии.
Георгий I был недоволен. Он подозревал тайные статьи в пользу претендента. Франция завидовала выгодам торговым Австрии.
Фридерик-Вильгельм неохотно платил Австрии магдебургские пошлины. Отселе ганноврский договор, оборонительный.
Франция и Англия обязывались поддерживать права на Бергское наследство короля прусского.
Швеция, Дания и Голландия приступили к тому же союзу.
Австрия вступила в союз с Россиею. Петр начал переговоры с Пруссией…
Петр послал в Архангельск корабельному мастеру Баженину приказ строить 3 корабля груландских, 3 бота и 18 шлюпок.
Он назначил Беринга (капитана) для открытия пути в восточную Индию через Ледовитый океан. Петр получил известие от Матюшкина. Шамхал, собрав 30 000 войска, осадил крепость Св. Креста. Генерал-майор Кропотов его разбил и землю его разорил. Петр уничтожил звание шамхала (см. «Ежемесячные сочинения», 1760, II – 38 etc.).
Петр (по свидетельству Катифора) на Иордане простудился и занемог горячкою.
Петр повелел сало, юфть, воск etc. в чужие края сухим путем не возить.
Издан полицейский указ о продаже съестных припасов.
О размещении солдат, где есть пустые строения в городах.
Объяснен указ об утайке душ.
О сборах.
16-го января Петр начал чувствовать предсмертные муки. Он кричал от рези.
Он близ своей спальни повелел поставить церковь походную.
22-го исповедовался и причастился.
Все петербургские врачи собрались у государя. Они молчали; но все видели отчаянное состояние Петра. Он уже не имел силы кричать и только стонал, испуская мочу.
При нем дежурили три или четыре сенатора.
25-го сошлись во дворец весь сенат, весь генералитет, члены всех коллегий, все гвардейские и морские офицеры, весь синод и знатное духовенство.
Церкви были отворены: в них молились за здравие умирающего государя. Народ толпился перед дворцом.
Екатерина то рыдала, то вздыхала, то падала в обморок, она не отходила от постели Петра и не шла спать, как только по его приказанию.
Петр царевен не пустил к себе. Кажется, при смерти помирился он с виновною супругою.
26-го утром Петр (?) повелел освободить всех преступников, сосланных на каторгу (кроме двух первых пунктов и убийц), для здравия государя.
Тогда же дан им указ о рыбе и клее (казенные товары).
К вечеру ему стало хуже. Его миропомазали.
27-го дан указ о прощении не явившимся дворянам на смотр. Осужденных на смерть по Артикулу по делам Военной коллегии (кроме etc.) простить, дабы молили они о здравии государевом.
Тогда-то Петр потребовал бумаги и перо и начертал несколько слов неявственных, из коих разобрать было можно только сии: «отдайте всё»… перо выпало из рук его. Он велел призвать к себе цесаревну Анну, дабы ей продиктовать. Она вошла, но он уже не мог ничего говорить.
Архиереи псковский и тверской и архимандрит Чудова монастыря стали его увещевать. Петр оживился, показал знак, чтоб они его приподняли, и, возведши руки и очи вверх, произнес засохлым языком и невнятным голосом: «cиe едино жажду мою утоляет; cиe едино услаждает меня».
Увещевающий стал говорить ему о милосердии божием беспредельном. Петр повторил несколько раз: «верую и уповаю». Увещевающий прочел над ним причастную молитву: верую, господи, и исповедую, яко ты еси etc. Петр произнес: «верую, господи, и исповедую; верую, господи: помози моему неверию», и сие всё, что весьма дивно (сказано в рукописи свидетеля), с умилением, лице к веселию елико мог устроевая, говорил, – по сем замолк…
Присутствующие начали с ним прощаться. Он приветствовал всех тихим взором. Потом произнес с усилием: «после»… Все вышли, повинуясь в последний раз его воле.
Он уже не сказал ничего. 15 часов мучился он, стонал, беспрестанно дергая правую свою руку, левая была уже в параличе. Увещевающий от него не отходил. Петр слушал его и несколько раз силился перекреститься.
