Недолго думая, Никита ринулся туда. И точно: вдали, возле амбулатории, на месте которой годами позже был возведен памятник Ленину, стояли люди. Много людей.
Никита приблизился к сбившимся в кучку березовцам: так хотелось получше их разглядеть, услышать, о чем они говорят. В основном это были пожилые мужчины и женщины, все какие-то низкие, коренастые, некрасивые. Никита вспомнил, что где-то читал, будто за сто лет средний рост человека увеличился на десять-пятнадцать сантиметров. Видать, так оно и есть.
– Опять не спала намедни, – сказала одна из женщин.
– Приходил?
– Ну да… Как захохочет-захохочет – не знаешь куда бежать с испугу. Утром захожу в стайку – буренке-то все хуже. Не знаю, поможет лекарство или нет… Уже и денег никаких не осталось.
– У меня, Пелагея, то же самое.
– Да у всех, поди…
Открылась дверь амбулатории, оттуда с понурым видом вышел низенький сутулый дедок и объявил:
– Следующего просют!
– Моя очередь! – сказала Пелагея и скрылась за массивной дверью. Остальные обступили дедка, как обычно обступают только что вышедшего после экзамена.
– Ну, что?
– Что – что?
– Что он тебе сказал?
Тот только рукой махнул.
– На все воля божья, говорит. Дал вот каких-то капель. Не знаю, говорит, поможет, нет ли. Даже не знаю, что делать. Я на этих лекарствах разорился ужо. Ишо говорит, пока ударлак будет промышлять по ночам, так оно и будет. А я возьми да и спроси: а что нам с энтим ударлаком делать-то? Как его истребить?
– А он че?
– Че-че. Ничего, говорит, вы с ним не сделаете. Живучие, мол, они, ударлаки-то. И к тому же, говорит, он уже не один по деревне шастает. Штук пять, может и поболе.
Никита снова обратился в слух.
– Кому-то, говорят, помогло, – сказала тетка с коромыслом без ведер. – Бутаковым, например. Буренка-то их встала на ноги, бегает, будто бы ничего и не было.
– Да уж, тут и впрямь, как Господь распорядится… И супротив этого не попрешь.
– Послушайте! А ведь помирать-то животина у Хохрякова начала.
– А Хохряков-то причем? Он мужик нормальный.
– Он-то нормальный. А вот Дунька…
– Про Дуньку-то точно – чего только ни говорят. И что с нечистой силой связалась…
– Вот-вот, – вступил в разговор низенький дедок. – Вон, намедни за околицей парнишку нашли. Неживого, опять же… Что ж вы думаете? Оказалось, скотник это Хохрякова, Гришка!
Никита почувствовал, как по животу разливается неприятный холодок. Гриша-то, предшественник Никиты, выходит, точно уже неживой.
– Вот и прикиньте, откуда все идет. Мор на скотину начался от Хохрякова – это раз! Гришку неживого нашли – это два! Кто знает, может впрямь всем этим Дунька и заправляет!
– Если так пойдет, то скоро и всех нас на тот свет отправят.
– Послушайте! При чем тут Дунька? То Дунька, а то – упыри. В упырях все дело-то! А значит, нужно пойти на кладбище и их могилы найти. Утром-то они куда приходят? В свой домик…
– Так откель узнаем, что это евон-то домик-то?
– Дык че не узнать-то? Просто узнать! Бабушка говорила, что могилу упыря найти легко: на ней земля разрыта, – спокойно-то ему не лежится…
– Дык че стоим-то? Тогды бежать надо!
– Куды бежать-то?
– Че, не врубился? На кладбище, куды ж еще?
– Постойте! – сказал дедок. – Какое кладбище? Упыри, говорят, теперь другие. Нынешние упыри-то, говорят, днем в могилу-то не ложатся.
– А чего делают?
– Шастают по деревне. Ходют, будто обычные люди. Они же как оборотни! Личину меняют. Ой, гляньте-ка, вон мальчонка какой-то ходит, чей он?
– Где?
– Ну вон, вон!
Никита тоже начал искать глазами мальчонку. Только мгновенье спустя понял, что речь-то о нем! Хорошо хоть, что он не в джинсах и не в футболке с нарисованным вампиром Кешей.
Между тем, какая-то бабка закричала:
– Ненашенский он!
– Точно, ненашенский!
– Значит, упырь! – тихо сказала женщина с коромыслом без ведер и перекрестилась.
– Точно – упырь! Видите, тени-то у него, кажись, нет…
– Ага, нету.
Никита сделал шаг назад.
– Эй, стой! – крикнул дедок и побежал к Никите. За ним ринулись остальные.
Никита сорвался с места и припустил, не разбирая дороги.
Сзади слышался топот, обрывки фраз:
– Окружай его!
– Надо найти осиновый кол!
Расстояние между Никитой и бегущими быстро сокращалось. Дедок этот низенький, похоже, местный чемпион по бегу. Да и остальные, что с ними бежали, похоже, тоже. И вот уже слышны не только обрывки фраз, но и топот, и хриплое дыхание. Еще немного – и…
Глава 21
Может, как раз в ней, в этой Дуньке и кроется опасность? – подумала Рита. – Страшная тайна дома.
А что? Митрофану Ильичу все хуже и хуже. Да и сама Матрена Ивановна намекнула на то, что Дунька пытается его отравить. Вот он и болеет.
Интересненько… Есть над чем поразмышлять. Во-первых, откуда Дунька берет яд? Вполне возможно, что как раз за ядом-то она сейчас и рванула. Это одно. И второе: зачем ей травить бедного Митрофана Ильича? Хороший мужик, добрый. Другой бы на его месте вчера даже разбираться бы с ней и Никитой не стал, позвал бы Филиппыча, а потом… Нет, это даже представить страшно…
А может… может Дунька – внебрачная дочь Хохрякова, собрала какие-то доказательства, устроилась к нему на работу и теперь методично пытается загнать папеньку в могилу. А там предоставит суду бумаги – и часть наследства перейдет ей.
Как бы то ни было, этот дом на самом деле хранит какую-то тайну, и ей, Рите, придется ее раскрыть.
Если все дело в Дуньке, – продолжала размышлять Рита, то она, Рита, ведет себя в корне неправильно. Ведь что надо сделать? Как пишут в детективах – внедриться в стан врага, вызвать доверие. А она? Спорит, дергается! Тьфу ты, какая необразованность!
В общем так. Для того чтобы увидеть, как Дунька добавляет яд в пищу, Рита должна стать ей подругой. Тогда Дунька расслабится и в один прекрасный момент, уже не таясь, начнет это делать. И даже, может быть, объяснит, почему.
При слове подруга Рита споткнулась. Как это? У нее никогда не было подруг. Что нужно делать, чтобы стать подругой? Рита не знала. Зато у нее появилась возможность по полной программе использовать любую из 17-ти отработанных улыбок, умения говорить то ласково, то… совсем ласково.
Нет, Рите определенно нравилась эта игра. Вау! Это еще покруче, чем в настоящих квестах, которые, правда, она видела только по телеку.
