Но оказывается, что с дороги наблюдать очень неудобно – маленькие фигурки становятся все меньше и меньше и превращаются в едва различимые точки. Приходится тоже пройти через поле, и как раз в тот момент, когда я оказываюсь рядом с рудоуправлением, Медведь и Саянский останавливаются и, видимо, начинают (а может, продолжают?) спорить. Медведь, как мне кажется, пытается повернуть ведьмака в обратную сторону, в сторону дороги. И я понимаю, что если я не скроюсь в здании, они увидят меня, и тогда неизвестно, чего мне ждать. От страха в желудке появляется противный комок, и трудно определить, чего я боюсь больше: быть замеченным этими двумя или же войти в зияющее отверстие почти разрушенного здания. Я закрываю глаза и осторожно делаю два шага внутрь, а когда открываю, то вижу, что один из оконных проемов выходит как раз на Серебряную гору – вот где отличный наблюдательный пункт! На фоне только что выпавшего снега все хорошо просматривается. Но до него еще надо добраться – перелезть через какие-то балки; сваленные в кучу кирпичи, присыпанные снегом; через какие-то железяки, и я пробираюсь, но, не доходя до оконного проема каких-нибудь метра два, вдруг обо что-то запинаюсь и падаю. Рука нащупывает что-то круглое. «Череп», – проносится в голове. Стараясь не смотреть на это круглое, я вскакиваю, делаю несколько шагов вперед и буквально сваливаюсь на то, что когда-то было подоконником. Уф! Теперь можно ненадолго расслабиться. Но расслабиться не получается – я продолжаю дышать шумно и глубоко, как после бега на длинную дистанцию. Вдох-выдох, вдох-выдох… И, как ни странно, кроме собственного вдоха и выдоха я слышу еще какие-то звуки. И с каждой секундой они все ближе и ближе, все громче и громче… Скрип-скрип… Шаги! Кто-то пробирается по рудоуправлению! Пробирается сюда, ко мне! Скрип-скрип… совсем близко, уже рядом… И – тишина… Я чувствую, что кто-то рядом.
Кто это? Неужели озверевшая душа замученного стражника? Вдруг чья-то рука ложится мне на плечо…
Глава 22
Выходит, они на самом деле существуют, эти души замученных стражников! Выходит, в Благодатном может быть все – и эти души замученных стражников, и помощь человека, которого нет в живых… Странное, непостижимое и ужасное место этот Благодатный.
Мне кажется, что я стою, замерев от страха, очень долго, прежде чем замученная душа рывком поворачивает меня к себе.
То, что я вижу, не сразу укладывается в голове, потому что передо мной… Крокодилица!
Мгновение – и будто яркая вспышка пронзает сознание. Ах, дурак я, дурак, глупый болван и вообще кусок дерева! И как я раньше не догадался? Теперь мне понятен и внезапный приезд Крокодилицы в Благодатный, и ее появление здесь, в старом рудоуправлении. Она и Саянский не просто родственники. (Да и родственники ли?) Скорее, сообщники. И это тоже ясно как белый снег. Конечно, сообщники! Она знала, что Саянский должен ночью пойти к Серебряной горе, и, не дождавшись моего возвращения, догадалась, что я двинулся вслед за ним. Теперь я понимаю, что вовсе не случайно мне казалось, что за мной кто-то идет! За мной шла Крокодилица, и даже не надо объяснять, зачем: затем, чтобы я не стал свидетелем того, что будут творить Саянский с Медведем.
– Пошли, – чуть слышно говорит Крокодилица.
– Не пойду!
– Пошли, – повторяет Крокодилица и тянет меня к выходу. Я отталкиваю ее, бросаю взгляд в оконный проем и вижу, что те двое – Медведь и Саянский – уже чуть ли не на середине склона горы.
Крокодилица продолжает тянуть меня за рукав.
Я вырываюсь из ее цепких рук и кричу:
– Да отстаньте вы от меня!
Удивительно, она даже не сердится. Только спрашивает:
– Что с тобой, Петя? Тебя не узнать.
Ну артисты! Вот артисты так артисты! Что она, что ее братец. Тот тоже весь вечер спектакль с телефоном разыгрывал: то он не работает, то работает, то снова не работает. А сам, скорее всего, незаметно выдернул проводок, чтобы связь оборвалась, и все.
– Не прикасайтесь ко мне! – кричу я. – Не подходите!
В эту минуту я ненавижу Крокодилицу, причем в сто раз сильнее, чем Попова и его дружков! Мне хочется вырвать из ее шляпки все дурацкие перья (а их всего-то три!) И я это делаю! Я срываю с ее головы эту шляпку, выдергиваю перья, бросаю их на землю и топчу, топчу!
Похоже, Крокодилица цепенеет от моей наглости. Потом пытается что-то сказать типа: успокойся, Петя, давай поговорим.
Какое там поговорим, когда все и так ясно. Теперь уже нет сомнений, для чего она убедила телевизионщиков уехать в Читу. Да еще подсказала придумать историю с отравлением Смирнова. «Объясните, мол, что он отравился и приедет позже!». И все это для того, чтобы Смирнова начали искать, когда уже будет поздно!
Я продолжаю молча топтать бедные перья – от них, наверное, уже вообще ничего не осталось. Крокодилица поднимает свою шляпку, стряхивает с нее снег, надевает – понятно, в такой мороз без головного убора нельзя, – поворачивается и медленно пробирается через завалы к выходу.
Я не знаю, сколько времени стою неподвижно. Я настолько растерян, что забываю даже посмотреть, куда успели подняться сообщники.
В очередной раз до меня доходит степень моей глупости. Ну зачем, в самом деле, я поперся за Саянским и Медведем? Что я могу изменить? Да мне вообще не стоило даже высовываться из дома! Какой смысл? Или, раз уж я решился устроить слежку за домом ведьмака, а потом еще и идти за ним и его сообщником, то нужно было повернуть обратно еще там, в лесу, когда я понял всю бессмысленность своей затеи!
Постояв еще немного и окончательно продрогнув, я выхожу из рудоуправления и двигаюсь к Благодатному.
Это превращается в настоящую пытку. Фигурка Крокодилицы быстро удаляется от меня, я же тащусь еле-еле: похоже, пятки стерты до крови, а дорога кажется бесконечной.
Даже не верится, что во-о-н за тем поворотом дом дяди Миши. Еще немного – и я наконец-то сброшу эти ужасные валенки. Еще немного, еще… И вот оно, счастье! Я прохожу в комнату, падаю на кровать… И почти сразу же начинает сниться кошмарный сон. Меня опять окружают ОНИ. Я кричу, я знаю, что если меня не разбудить, ОНИ успеют выкачать из меня все силы.
Просыпаюсь от того, что меня трясут.
– Петя, что случилось?
Спросонья думаю, что это мама, только голос ее немного другой, с хрипотцой, наверное, простыла, думаю я и с наслаждением открываю глаза – наконец-то я в своей квартире, в своей кровати!
Но тут же разочаровываюсь – в темноте виднеется лицо Крокодилицы.
Отталкиваю ее, поворачиваюсь на другой бок и проваливаюсь в сон, уже без сновидений.
Не успеваю проснуться, как память почему-то переносит меня в вагон поезда в тот момент, когда я оказываюсь рядом с Буреломом и таким же странным, как и он, попутчиком.
– Ты че, сдурел? На фига связался? Дура-а-к… – говорит попутчик.
– Бабла-то хочется, – отвечает Бурелом.
