Создание в 1922 году Союза Советских Социалистических Республик в форме федерации стало следующим этапом в этом процессе строительства. Каждая нация-республика обладала границами, которые были определены в результате переговоров с соседними республиками и областями внутри единого политического, военного и экономического пространства. На западе речь шла об Украине и о Белоруссии на федеральном уровне, о Карельской и о Молдавской АССР уровнем ниже. Территориальные уступки, сделанные при заключении договоров, по-видимому, способствовали использованию в дальнейшем в отношениях с соседними странами «Пьемонтского принципа», о котором, со ссылкой на опыт объединения Италии, мечтали большевики. Поэтому в последующие годы пограничные советские республики активно «заигрывали» с национальными меньшинствами, проживавшими в соседних с ними странах. Советские рубежи, особенно на западе, являлись, таким образом, скорее фронтовой зоной, чем барьером. Видя в них результат временного прекращения военных действий, большевики воображали не одну, а несколько пограничных линий. В то время как одна из них очерчивала внутренние области, представавшие в роли священного пространства, колыбели революции, другие проводились с учетом этнического состава населения сопредельных территорий и в надежде на экспансию революционного движения. Уступка территорий во имя успеха революции оставалась при этом правилом независимо от результатов военных действий. Относительное безразличие к территориальному вопросу сопровождалось зато особым вниманием, с одной стороны, к охране рубежей от антисоветских вылазок, а с другой – к возможности вмешиваться в дела соседних стран. Предметом главной заботы со стороны большевиков являлась нейтрализация пограничной зоны.
Пограничная зона как общий метод утверждения суверенитета
Логично будет задаться вопросом о том, не ослаб ли первоначальный революционный порыв при переходе к новой экономической политике и попыткам обеспечить мирное сосуществование с капиталистическими странами. Идея, согласно которой большевистская политика несла в себе потенциал «нормализации», кажется тем более убедительной, что российских революционеров, превратившихся в государственных деятелей, волновали отчасти те же проблемы, что и их классовых врагов. Более того, вопросы, связанные с завершением военных действий, можно было решить только совместно с соседними государствами. Помимо подготовки мирных договоров, необходимо было контролировать потоки беженцев, бороться с эпидемиями, обеспечивать минимальное сотрудничество в области правопорядка и борьбы с бандитизмом
[281]. Идеологическая война, в которой классовые конфликты переплетались с национальными, постепенно затухала, хотя и не прекращалась полностью, и на этом фоне в пограничных районах делались попытки выстроить добрососедские отношения.
Эти попытки осуществлялись в масштабах пограничной (приграничной) полосы. В случае большевиков данное понятие восходило к периоду Гражданской войны, когда временными рубежами советского государства служили фронты. С 1918 года там находилось несколько отрядов солдат-пограничников, задачей которых было бороться с бегством капиталов, то есть с попытками дореволюционных элит вывезти золото и драгоценности
[282]. Документы Красной армии, ЧК и пограничных войск позволяют увидеть семантический сдвиг, в ходе которого «прифронтовая полоса» превращается в «приграничную полосу». Понятие охраны приграничной полосы присутствовало уже в Декрете об учреждении Пограничной охраны от 28 мая 1918 года, притом что сами границы еще не были установлены
[283].
В момент окончания войны эти территории привлекали к себе самое пристальное внимание, ведь здесь следовало обеспечить мир и общественный порядок, наладить одновременно сотрудничество с соседним государством и наблюдение за ним. О том, каким суверенитетом обладало каждое государство, можно судить по повседневности и всем формам рутинных взаимодействий в пограничье. Гражданами какой страны считали себя их жители? Вопрос стоял самым конкретным образом, и соперничество проявлялось во множестве деталей: деньгах, которые были в ходу у местных жителей, способности полиции или милиции гарантировать порядок, компетенциях суда, таможенном контроле, административных процедурах. Так, поддержка, которую оказали советские власти расследованию, начатому еврейскими общественными организациями в целях сбора документов о погромах времен Гражданской войны, способствовала положительному отношению еврейского населения местечек к коммунистам как к единственным, кто был готов их защитить и восстановить справедливость. К 15 марта 1921 года в Мозырском уезде на границе БССР и Польши были собраны показания 3600 жертв погромов
[284]. Кроме того, весной 1921 года местным властям было поручено составить акты, фиксирующие материальный ущерб, нанесенный жителям в результате установления новой границы. Таким образом, советский режим выступал в роли защитника интересов крестьян, якобы ограбленных польским государством; Москва обещала вынести этот вопрос на обсуждение смешанной советско-польской комиссии.
Впрочем, подобные сигналы оставались слишком слабыми, учитывая масштабы царившего хаоса и неспособности властей контролировать пограничье. Советскому червонцу было трудно потеснить доллар, который и в 1923 году продолжал использоваться в Минске для покупки контрабандных товаров
[285]. Новая европейская граница Страны Советов оставалась пространством, в котором продолжалась Гражданская война. Насилие принимало здесь разнообразные формы, не достигая, однако, тех масштабов, которые характеризовали весной 1921 года подавление Кронштадтского восстания и войну большевиков с крестьянством, закончившуюся кровавыми военными операциями, в частности на Тамбовщине.
На границе речь шла о маленькой подспудной войне, «герилье», состоящей из отдельных атак и ответных карательных операций, с ежедневно пополняющимся списком убитых и раненых. Замирение пограничных районов означало необходимость ликвидировать вооруженные отряды, которые, не признавая границ, умело использовали поддержку по обе стороны рубежей. Советский режим сталкивался с бесчисленными антибольшевистскими формированиями: от украинских войск под командованием С. В. Петлюры и Ю. О. Тютюнника до партизанских отрядов, созданных С. Н. Булак-Балаховичем и Б. С. Пермикиным (Перемыкиным) на белорусской границе. Немало забот доставляла и базировавшаяся в Польше армия Б. В. Савинкова, а также отряды повстанцев в Восточной Карелии. В лесах прятались и многочисленные крестьяне, которые бежали туда в годы Гражданской войны от реквизиций и мобилизаций и отказывались сложить оружие. Наконец, широкий размах приобрел бандитизм, опиравшийся в том числе на новые возможности, которые дарила контрабанда. Насилие было частью повседневной жизни этих районов, и его ликвидация требовала сотрудничества.
