Повествование Пясецкого и набросанная им хронология составляют отличный «пандан» к отчетам Комиссии по борьбе с контрабандой. Контрабандисты оставались бесспорными хозяевами пограничных районов до 1923–1924 годов, когда им на смену приходят пограничники.
Совместное использование территории, поставленной под строгий контроль
В начале 1920-х годов трансграничные экономические связи были не только семейными и торговыми. Они касались также вопроса перемещений, обусловленных совместным использованием территорий. Отдельные виды трансграничной деятельности подверглись регламентированию с момента установления рубежей Российской империи. Подобные соглашения гарантировали права рыбной ловли, охоты и выпаса, временные права собственности и пользования имуществом на территории сопредельного государства, а также право посещения традиционных мест культа, оказавшихся за границей
[334]. Возникновение нового режима и установление отношений с соседями повлекли за собой необходимость полностью переписать этот корпус документов, ведь границы поменялись и советское государство отвергало правовую преемственность с царской Россией. В рамках разработанного Е. А. Коровиным советского международного права переходного периода допустимыми для пролетарского государства считались лишь двусторонние «технические» договоры. 11 ноября 1925 года Экономическо-правовой отдел НКИД составил список конвенций, подписанных Советской Россией. Их число было крайне невелико, что свидетельствовало о продолжавшейся дипломатической изоляции Страны Советов. Из шестнадцати соглашений, утвержденных Совнаркомом, в двенадцати речь шла об организации трансграничных отношений с соседними государствами. Они касались создания смешанных пограничных комиссий, выдачи преступников, использования пограничных водоемов и выпасов, навигации, перехода границы, железных дорог, почты и телеграфа. Необходимо было гарантировать кочевым оленеводам – саамам возможность вслед за стадами пересекать российско-норвежскую границу, а на рубежах с Финляндией и Прибалтикой – обеспечить условия для сплава леса по пограничным рекам.
Эта пограничная дипломатия, стоявшая на службе экономики и перемещений в пограничной зоне, немедленно вступила в противоречие с задачей защиты территории, акцент на которой постоянно ставили советские учреждения, отвечавшие за границы.
Это противоречие между стремлением обеспечить трансграничные связи и полицейским инстинктом с особой силой проявилось в начале 1920-х годов в ходе организации соседских отношений на местах. 30 марта 1921 года начальник Особого отдела ВЧК В. Р. Менжинский направил Ф. Д. Медведю, возглавлявшему Особый отдел ВЧК Западного фронта, срочную шифротелеграмму с предупреждением о готовящемся сплаве 300 тысяч бревен по Двине в направлении Латвии. Передача леса советской стороной должна была осуществиться в Новом Селе, но могла возникнуть техническая необходимость проследовать до местечка Придруйск (Пиедруя), расположенного на территории Латвии. В таком случае рабочим, скорее всего, пришлось бы провести там ночь, и чекисты были крайне обеспокоены мыслью, что те попадут на ночлег к местным жителям. Поэтому были приняты меры, чтобы обеспечить самый тщательный контроль на всем протяжении сплава и предотвратить попытки шпионажа или спекуляции путем внедрения осведомителей в среду рабочих-плотовщиков. Таможенники также должны были проверить всех, кто пересекал границу. Признавая, что быстрое и успешное осуществление сплава отвечало советским дипломатическим и экономическим интересам, автор телеграммы подчеркивал тем не менее особую важность мер безопасности
[335].
Еще более остро эта дилемма (безопасность территории или связи с соседями) стояла на границе с Финляндией. Подписанный 14 октября 1920 года мирный договор предусматривал для российских граждан право свободного транзитного проезда через Петсамскую (Печенгскую) область в Норвегию и обратно, а для жителей Петрограда – возможность, как и прежде, пользоваться на одинаковых с финнами условиях известным санаторием «Халила», расположенным недалеко от города, в Новокиркском приходе, который отошел к Финляндии
[336]. Большинство соглашений, регулировавших пересечение границы и местную хозяйственную деятельность, было подписано вслед за мирным договором, в 1922–1924 годах. Так, советским и финским рыбакам было разрешено заниматься рыбной ловлей и охотой на тюленей в территориальных водах и в любой точке Ладожского озера, которое отныне было поделено пополам границей, пересекавшей его с запада на восток. Они имели право причаливать к иностранному берегу, останавливаться там на стоянку в случае непогоды и строить в отведенных для этого местах сараи для починки сетей, засолки и сушки рыбы. Все это, разумеется, способствовало контактам между жителями двух берегов, которые жили рыбной ловлей.
5 июня 1923 года было подписано соглашение о свободной навигации по Неве между Ладожским озером и Финским заливом (карта 5). Это было вынужденное решение, вызванное отсутствием других судоходных рек, связывающих озеро с морем. Перспектива свободного перемещения по советской территории иностранцев, не подвергшихся проверке со стороны коммунистических партий, пограничников и чекистов, вызывала большие опасения в России. Советские органы безопасности видели в этой форме трансграничной деятельности не что-то привычное и тем более не возможный источник обогащения для населения обеих стран, а вторжение и угрозу для национальной территории. Советской делегации было поручено добиться согласия финнов на тщательный контроль всех перемещений. В результате под влиянием чекистов и военных Петроградского округа в соглашение был включен ряд оговорок и ограничений: финские суда были обязаны заходить для таможенного контроля в Кронштадт, где их груз опечатывался, а радиоантенны временно отключались. В течение всего времени следования по российским водам на борту судна находился представитель советской пограничной охраны. Капитан корабля нес ответственность за экипаж; ему запрещалось брать на работу лиц, которые лишились советского гражданства по декрету 1921 года.
Эти меры контроля, однако, не имели реальных последствий в начале 1920-х годов, ведь новая экономическая политика дала возможность иностранным компаниям на определенных условиях вести экономическую деятельность на советской территории, что привело, в частности, к возникновению норвежских концессий, занимавшихся добычей тюленей в Белом море
[337].
Несмотря на принятые меры предосторожности регулярная навигация финских судов по Неве создавала трудности для местных пограничников. Военные также считали, что подобные соглашения угрожают безопасности Петрограда/Ленинграда.
