Но вернемся на время в середину 1930-х годов, чтобы остановиться на одном из процессов, сопровождавших создание «плотной», милитаризованной и бдительно охраняемой границы. Речь идет о почти герметичном закупоривании рубежей в результате разрыва многочисленных трансграничных отношений, которые, несмотря на все трудности, сохранялись с начала 1920-х годов.
Когда трансграничность становится недопустимой
Как мы уже видели, в середине 1930-х годов Советский Союз еще не был полностью закрытой страной. Сюда приезжали западные «политические туристы», движимые антифашистскими убеждениями и характерным для левых кругов интересом к советскому опыту строительства социализма. Политические преследования побуждали коммунистов многих европейских стран просить политического убежища в СССР. Москва приветствовала такой «туризм» при условии, что он осуществлялся под контролем и приносил валюту. 24 января 1935 года советский торгпред в Великобритании А. В. Озерский предложил В. М. Молотову увеличить количество и качество морских рейсов по маршруту Лондон – Ленинград, чтобы удовлетворить существующий спрос. За семь месяцев навигации 1934 года этой линией воспользовались 3115 пассажиров, но потенциал ее был заметно выше: так, 500 американских туристов не смогли найти билеты на летние месяцы
[668].
Тогда же, однако, начинается и охота на иностранцев, подпитываемая ростом международной напряженности и реакциями на убийство Кирова. Иностранец начинает рассматриваться как чужак, проявляющий нездоровое любопытство. В начале 1936 года Политбюро издало постановление «О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и диверсионных элементов»
[669]. Решения о выдаче виз принимаются отныне НКВД. Наркому иностранных дел М. М. Литвинову все труднее становится защищать свою территорию от постепенного захвата ее органами госбезопасности. 27 апреля 1937 года он жалуется на резкое сокращение количества выданных виз иностранным туристам, что вредит имиджу страны
[670]. Одновременно в ведение НКВД передаются все вопросы, связанные с приемом иностранцев, в то время как Международная организация поддержки революционеров (МОПР) теряет ту важную роль, которую она играла в предоставлении политического убежища
[671]. Иностранные коммунисты, бежавшие в СССР, оказываются под пристальным наблюдением. Об ощущении удушья, которое испытывали все политические беженцы, пишет Валентин Гонсалес, известный как Эль Кампесино, который оказался в Москве в 1939 году вместе с другими руководителями испанской компартии, а также многими будущими лидерами народных демократий, бежавшими от преследований у себя на родине
[672].
Каковы были последствия этой политики в пограничных районах? Прежде всего, запрету и преследованиям подверглись любые попытки спонтанного перехода границы. После принятия резолюции 9 июня 1934 года лицам, задержанным при попытке бегства из СССР, грозило обвинение в измене Родине
[673]. Что касается тех, кто пытался проникнуть на советскую территорию – вне зависимости от мотива, – то подписанное 4 октября 1936 года постановление предусматривало для них в лучшем случае лагерный срок от 1 года до 3 лет, а в худшем – смертную казнь за шпионаж
[674].
За всеми этими мерами стояло стремление помешать проникновению «нежелательных лиц»
[675]. Советское руководство предпочитало положить конец любым перемещениям, чем рисковать. Нам предстоит теперь рассмотреть, как, охотясь на нелегалов, в период Большого террора советский режим постепенно урезал, а потом и полностью уничтожил все возможности для получения политического убежища. Затем мы увидим, как был поставлен под сомнение весь комплекс трансграничной деятельности. В 1937–1938 годах это привело к неразрешимому противоречию между, с одной стороны, дипломатами, настаивавшими на соблюдении подписанных конвенций, а с другой – пограничниками и военными, которым поручили закрыть границу и не пускать в страну шпионов.
Отречение: охота на нелегалов
Подозрительность в отношении политэмигрантов, приехавших в СССР, обрела институциональные формы в результате принятых в феврале 1936 года решений
[676]. Эта подозрительность была неразрывно связана с убийством Кирова и последовавшей за ним атакой против старых большевиков и сторонников Троцкого. Тень сомнения легла на всю группу зарубежных политических активистов, в ряды которых якобы проникли провокаторы и агенты иностранных разведок.
В результате вся трансграничная коммунистическая деятельность была сведена к минимуму. Постановление от 1 декабря 1935 года предполагало закрытие всех специальных проходов через границу, предусмотренных для членов коммунистических партий Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии. Год спустя эта мера распространилась на всю западную границу, Закавказье и морские рубежи. Отныне пересекать границу могли только агенты Разведупра, военной разведки, причем меры по сохранению секретности были значительно усилены: место расположения проходов должно было быть известно не более чем двум человекам одновременно, их следовало часто менять, а агенты, обеспечивавшие переход через границу, выбирались лично главой Разведупра С. П. Урицким.
В это же время начинается проверка всего контингента политэмигрантов, нашедших убежище на территории СССР по рекомендации МОПР, Коминтерна или Профинтерна. Целью проверки было разоблачение «двурушников». НКВД и Разведупру было поручено составить список надежных лиц. На его основе комиссия в составе Н. И. Ежова, начальника Особого отдела ГУГБ НКВД М. И. Гая и Д. З. Мануильского должна была подготовить три списка: список иммигрантов, подлежащих выдворению за антисоветскую деятельность или по подозрению в шпионаже; список надежных иммигрантов, тщательно отобранных и предназначенных для работы в подпольных организациях Интернационала за границей; наконец, список тех, кого можно было оставить в СССР вследствие плохого состояния здоровья, неприспособленности к подпольной работе или в силу тяжести обвинений, выдвинутых против них на родине. Эта комиссия была также использована для проведения чисток в аппарате Коминтерна и его вспомогательных подразделениях. Под подозрением оказалась и сеть международных школ Коминтерна. Часть из них было решено перевести на территорию капиталистических стран с демократическим режимом, а другие – закрыть и после тщательной проверки выслать их участников, подозреваемых в связях с зарубежной полицией. Были разогнаны и общества помощи эмигрантам, прежде всего созданные латышской и финской секциями Коминтерна. Все эти меры были направлены на то, чтобы выслать как можно больше иностранцев.
