– Дети крепко спят. Похоже, с Броди они почувствовали себя в безопасности, – признала Бри.
– Уши Броди уловят любой странный звук, – похвалил четвероногого друга Мэтт.
Бри с минуту пристально смотрела на него, а потом спросила:
– Что за черная кошка пробежала между вами и Роджерсом? Вы же, похоже, работали вместе?
– Он стрелял в меня, – ответил Мэтт и сам поразился своему откровенному признанию. – Он и еще один помощник шерифа. Это вышло случайно. Мы получили ордер на арест одного наркодилера на складе. Шериф должен был послать нас с Броди к южному входу, но почему-то приказал контролировать северный. Мы попали под перекрестный огонь между торговцами и полицейскими. Я не держу зла на Джима. В том, что там случилось, его вины не было. Да и чувствовал он себя потом скверно. Но наши отношения подпортились.
– Могу понять, – произнесла Бри. – Но ваш голос прозвучал не слишком уверенно, когда вы назвали этот инцидент случайностью.
– Помните, я говорил вам о продажном бывшем шерифе?
– О том, что покончил с собой?
– Да… – осекся Мэтт. «Стоит ли ей все рассказывать?». И, отбросив сомнения, продолжил: – Так вот… Однажды я оказался свидетелем того, как шериф бил подозреваемого дубинкой по почкам. Парень лежал на полу в наручниках. И никакой угрозы не представлял.
– Чрезмерное применение силы?
– Да, у шерифа был вспыльчивый нрав, – кивнул Мэтт. – Мне следовало на него донести. Такое случалось неоднократно. Шериф был конченым мерзавцем. Полагал себя выше закона. Даже не так, – поправился Мэтт, – он считал, что он и есть закон. Но в этом и крылась загвоздка. Начальника полиции может уволить мэр или городская управа. А вот шериф – выборное должностное лицо. Чтобы лишить шерифа полномочий, необходимо уличить его в преступлении и/или объявить ему импичмент.
– А это было нелегко?
– Да. Шериф был тогда невероятно популярен. И я не мог обратиться к окружному прокурору с голословным обвинением. Парень, которого избивал шериф, был слишком запуган, чтобы свидетельствовать против него. А сам шериф проработал в управлении долгое время и пользовался огромным влиянием. Мое слово против его слова ничего не стоило.
Бри связала все услышанное, и ее глаза сузились:
– Вы думаете, что шериф направил вас не к тому входу намеренно?
– Такая мысль мелькала у меня в голове.
– Вот дерьмо…
– Точно, – согласился Мэтт. – Ладно бы меня одного подстрелили. Но Броди… – он сделал паузу. – Думаю, Роджерс больше сожалеет о том, что всадил пулю в пса.
– Вы хоть кому-нибудь доверяете в управлении шерифа? – спросила Бри.
– Я доверяю Мардж.
– А заместителю шерифа Харви?
– Не знаю… – покачал головою Мэтт. – Мне претит думать, что Харви был в деле. Тодд всегда казался мне порядочным парнем. Но когда я вышел из больницы, и он, и все остальные помощники шерифа разительно переменились ко мне, – они стали обращаться с Мэттом, как с полным профаном. Как будто шериф уже повернул историю о перестрелке в свою пользу, и все ему поверили. Да, шериф умел убеждать… И потчевал всех наглой, беспардонной ложью с завидной уверенностью.
– Тодд тоже в вас стрелял? – поинтересовалась Бри.
– Нет. Это был другой парень, он ушел из управления сразу после самоубийства шерифа.
– Так, может, тот парень все знал?
– Возможно. После той перестрелки, естественно, проводилось расследование. Все дали официальные показания, а потом вдруг, как воды в рот набрали. Шериф заявил, что я сам перепутал входы. А я ничего не путал.
– Опять его слово против вашего…
– Именно так, – Мэтт согнул руку. – Шериф заявился ко мне домой. И предложил солидные отступные, – технически постановление о компенсации пришло из округа, но шериф явно повлиял на это решение.
– И вы пошли на сделку…
– Только после того как шериф согласился уволить Броди и отдать его мне. Ранение пса не было серьезным, но я не желал, чтобы он и дальше рисковал своей жизнью ради этого ублюдка.
– Теперь я понимаю, почему между вами и людьми шерифа такие натянутые отношения…
Взгляд Мэтта упал на красное пятно на полу:
– У вас течет кровь?
– Возможно.
– Возможно?
– Я запуталась в колючей проволоке, – Бри показала ему пальцы, заклеенные пластырем. И наклонилась, чтобы подвернуть джинсы.
– Ну-ка, присядьте сюда, – похлопал по гранитному острову Мэтт.
Бри взгромоздилась на него и помахала ногами над раковиной.
Мэтт закатал ей штанины:
– Ваши джинсы мокрые.
Со вздохом Бри рассказала ему всю историю о том, как обнаружила, а потом погналась за незнакомцем.
Но это было опасно! Бри сильно рисковала. Ей проще было спрятаться от странного домушника. Кровь в жилах Мэтта застыла. Вооруженная или нет, Бри могла быть убита!
– Вам следовало запереть двери и дать ему сбежать. А если у него имелось оружие?
От гнева, а, может, и от некоторого смущения, щеки Бри полыхнули румянцем:
– Я хотела его поймать! Что если именно этот человек убил мою сестру?
Мэтт повернул кран. Неужели Бри не понимала, насколько важной стала теперь для детей? Неужели ее мозг не просчитал всю ответственность и новые обязанности, появившиеся у нее после смерти сестры? Несколько секунд Мэтт молча изучал лицо Бри. Нет, – решил он, – она еще не до конца осознала ни того, что случилось, ни всех вытекающих последствий.
Бри привыкла жить одна, ни от кого не зависеть и не чувствовать себя обязанной кому-то. Как скоро она поймет, что ее жизнь отныне кардинально изменилась?
– Эти ребята нуждаются в вас, – просто сказал Мэтт.
Бри нахмурилась, как будто ей и в голову не приходило, что заботиться о них значило беречь и себя тоже:
– Я знаю, но этот человек не нападал на меня. Он убегал.
Да не в этом дело!
Мэтт постарался перефразировать свои мысли понятным ей языком:
– Пообещайте, что в следующий раз вы подождете подкрепление, хорошо?
– Хорошо, – заверила Бри Мэтта кивком, но он все равно остался при своем убеждении: Бри еще не прочувствовала свою новую роль в жизни детей. Ее брат Адам в опекуны не годился. Слишком рассеянный. Слишком сосредоточенный на своем собственном мире. Дети для него всегда будут второстепенны и – пусть и не по его злому умыслу – но продолжат страдать.
А вот Бри другая! Дети станут для нее смыслом жизни!
Мэтт стянул с ее ноги окровавленный носок. Он ожидал увидеть на лодыжке Бри только лишь порезы. Татуировка его удивила. Это была вьющаяся лиана в темно-зеленых оттенках, усеянная крошечными голубыми цветочками. Работа утонченная и мастерская!
