Единственным человеком в поселке, который не мог с этим смириться, была почти невеста Юрия Николаевича, учительница английского языка, Екатерина Александровна, которая дала себе слово найти его, чего бы это ей не стоило. А почти невеста – потому что к моменту своего исчезновения Юрий Николаевич так и не осмелился предложить ей руку и сердце.
В жизни Никиты, Риты и Дуньки за этот месяц произошло множество перемен. Буквально через неделю после их возвращения мать Риты сообщила, что она навсегда уезжает в Италию – ее ждет там новая любовь. Ни Рита, ни ее отец нисколько не удивились этому, и уж тем более не расстроились. Сколько Рита себя помнила, мать только и делала, что путешествовала по миру и заглядывала в Березовку всего на несколько дней, во время которых коттедж сотрясался от бесконечных скандалов.
Не расстроился из-за ее отъезда и коттедж Семикотовых. Еще перед праздником «Ночь в библиотеке», когда мать устроила очередной скандал, Рита поняла, что здания – живые существа, которые переживают так же, как люди. В тот момент, когда мать била посуду и бросала в отца кухонную утварь, стены коттеджа были ледяные, как при сорокаградусном морозе. А дом Хохрякова, в который они попали с Никитой, прямо-таки умолял Риту о помощи, высвечивая на стене слова «Беда!» и «Помоги».
Тогда же Рита осознала, что у нее совсем нет подруг, и решила подружиться с девчонками из класса – Князевой, Грязевой и Зюзевой.
Отец Риты пропадал на работе до позднего вечера и, конечно же, очень радовался, что дочь теперь не одна. Кроме того, после отъезда матери Рита попросила отца, чтобы тот разрешил переехать к ним Дуньке, которая до этого времени жила в семье Никиты. Отец был не против, и, судя по всему, коттедж – тоже.
О подвигах Никиты в Березовке 100-летней давности Рита рассказала Зюзевой, Грязевой и Князевой, и они, похоже, увидели в нем прекрасного принца, в которого невозможно не влюбиться. К тому же выбор прекрасных принцев в современной Березовке не то что был невелик – он вовсе отсутствовал.
– Ну все, освобождай место! – закричала Зюзева на Грязеву. – Расселась как корова!
– Да отцепись ты! Сама встану!
Верка неохотно поднялась с мыслью: «Расколю мать на косметику, научусь краситься, как Ритка, и задружу с Никитой! Вон, оказывается, я какая красивая!»
«Раз уж такая образина, как Верка, превратилась в красавицу, – думала Зюзева, садясь на ее место, – то что обо мне говорить? Расколю мать на косметику, научусь краситься, как Ритка – и задружу с Никитой!».
– Вы скоро? – донесся из кухни голос Дуньки, которая решила сегодня всех угостить блинами.
– Еще минут десять, – отозвалась Рита, нанося тени на веки Зюзевой.
Вслед за ней села Князева.
«Если такие крокодилицы, как Зюзева и Грязева, стали похожи на людей, то что обо мне говорить? – подумала она. – Расколю мать на косметику, да еще на книги. Сколько купить? У Ритки их две, значит, куплю три, надо только обложки покрасивее выбрать, чтоб сразу в глаза бросались. Куда ж положить-то? О, в стайку. Куплю и позову Бронникова в гости – придет и увидит, что я даже в стайке книги читаю…»
Глава 2
С момента службы Юрия Николаевича дворецким прошло ровно две недели. За это время он – вот что значит ум и образование – полностью освоился со своими обязанностями, вдоль и поперек изучил дворец, но Вселенная так и не давала ему шанса вернуться в свое время. Мало того, она подбрасывала ему все новые и новые проблемы. Он воспринимал их как экзамен, от сдачи которого зависит его превращение из Васильича в Юрия Николаевича. Но сколько же он должен сдать экзаменов, причем, сдать на отлично, чтобы это произошло? Вот и завтра с утра его ожидала проверка на прочность: к Евстафию Митрофановичу должны приехать гости – компаньоны и купцы с ближайших уездов, всего человек тридцать. Сначала будет бал, а потом – ужин. Все это в честь того, что теперь Сибири есть чем гордиться: самое большое зеркало в мире не в Европе, а здесь, в маленьком уездном городке Заречинске! Учитель должен организовать генеральную уборку дворца, проследить за тем, чтобы блюда были оригинальные и чтобы их было достаточно, встретить гостей на крыльце, и не только встретить, но и назвать каждого по фамилии, имени и отчеству. (Вот это как раз – ужас-ужас, потому что он понятия не имеет, кто есть кто). Не забыть переодеться (еще один ужас!) – Петр Кириллович раз двадцать повторил: «Не вздумай выйти в сюртуке – Ильин сию же минуту тебя разжалует!»
Весь вечер Юрий Николаевич только и делал, что вытаскивал из шкафа фрак и разглядывал фалды сзади – ну как в таком можно выйти к людям? Да еще и брюки с лампасами!
Время шло к полуночи.
Юрий Николаевич разделся, взглянул на себя в зеркало и, в очередной раз увидев в отражении лицо дворецкого Григория Васильевича, подумал, что все-таки этот облик ему нравится больше, чем внешний вид его настоящего. Да и характером дворецкий, похоже, был куда решительней, чем учитель.
Лег, задул свечи, закрыл глаза. Но не спалось. Вертелся в кровати, переворачивался со спины на бок и обратно, смотрел в потолок, закрывал глаза и мысленно считал слонов, мышей и воробьев – все было бесполезно!
В конце концов встал, зажег свечи, походил по комнате и решил прогуляться по дворцу. А заодно посмотреть, на самом ли деле Петька не меняет на ночь белые свечи на желтые и не задувает свечи в тех канделябрах, которые не считаются дежурными, как утверждает Акулина Филипповна?
Юрий Николаевич быстро оделся и вышел из комнаты.
Глава 3
– Нет, все-таки это не то, – сказала Рита, взглянув на Зюзеву, Князеву и Грязеву. – Лица, конечно, красивые, а вот прикид… – Девчонки были в застиранных футболках и грязных джинсах с дырами на коленях. – Если бы еще и платья нарядные…
– Ага, нарядные! Где эти нарядные платья взять? Опять корова заболела, лекарства нужны, – сказала Зюзева.
– А у нас в огороде вредитель на огурцы напал!
– Да знаю я все! – перебила Рита. – А что если… Подождите, я сейчас.
Она зашла в свою комнату и очень скоро вернулась, держа в руках ворох разноцветных нарядов европейского качества – подарки от матери, – вывалила это кучей на диван и сказала:
– Примеряйте, девчонки!
– Вон то, розовое, с рюшами, чур мое! – закричала Зюзева. – Никому не брать!
– Прям! – возмутилась опередившая ее Князева и схватила розовое с рюшами за подол.
– Отдай, я первая сказала! – подбежала Зюзева и ухватилась за рукав.
– Я тоже такое хочу! – завопила Грязева и вцепилась в воротник.
– А я – первая! – заорала Зюзева. – А ну-ка! – и изо всей силы рванула на себя рукав. – Мое, мое, мое! – Рукав оторвался, и она отлетела с ним в угол.
– Ну вы точно одноклеточные! – рассердилась Рита. – Все, никаких нарядов! И платье сюда давайте! Валька, дай рукав!
