– Благодарю вас, ваше высокопревосходительство, – сказал поручик Голенищев, – время прошло, запал стих, и я переоценил создавшуюся ситуацию. Приношу извинения и прошу считать инцидент исчерпанным.
– А вы что думаете? – спросил меня генерал Надаров. – Как будем выходить из этой ситуации?
– Предлагаю, – по-офицерски доложил я, – первое, мы с господином поручиком, как два командира роты, идем в ресторан и отметим наше знакомство, так как до этого не имели чести знать друг друга, а какой-то аферист в Вильно использовал мои данные, чтобы оскорбить господина поручика. Пока мы пойдем в ресторан, репортеры губернских газет заполонят весь ресторан. Завтра об этом инциденте никто не будет вспоминать.
– Эх, мне бы ваши годы, – сказал генерал Надаров, – только в мои годы резины не было, а то у нас в корпусе был такой вице-фельдфебель, которому бы я с удовольствием засадил камнем между глаз. До свидания, господа офицеры.
Все-таки не очень-то хорошо постоянно находиться в центре внимания, потому что тебя начинают примерять к любой ситуации и выдумывать по твоему адресу черт-те что.
Глава 36
Дома Марфа Никаноровна принюхалась к шинели и спросила, чем это от меня пахнет.
Я рассказал ей о лошади, ей это понравилось, но мне лучше побрызгать на шинель одеколон, чтобы отбить запах. Возможно, что мы пойдем куда-то в люди, и от нас пахнет как от конюшни.
Я вспомнил нашу конную подготовку в училище и стишок, который я там сочинил:
Мы после конной подготовки
Шинели брызгали духами,
Ведь дамы наши не винтовки
И мы для них благоухали.
А с другой стороны, если к запаху принюхаться, то этот запах вообще не ощущается.
Не смейтесь, господа. Когда я прибыл сюда, мне казалось, что здесь все, как в нашем кино о старинной жизни: дамы с лорнетами, кавалергарды в ослепительно белых кителях с золотыми погонами, ученые в сюртуках и лаковых ботинках, камергеры в расшитых золотом мундирах, фаэтоны, ландо, пролетки, конкуры, скачки…
Первое впечатление, которое у меня осталось – это стойкий запах конского навоза и лошадиной мочи.
А что вы хотели? В современном обществе на улице запах выхлопных газов от автомобилей является основным. Остальные запахи в виде приложения, которые даже не пронюхиваются. У стоящих автомобилей с работающим двигателем из выхлопной трубы каплет конденсат и выходит угарный газ. В промышленном городе добавляется запах гари из труб электростанций и выбросы от производства промышленных предприятий. Где как, но нужно прибавлять и запахи отходов жизнедеятельности человеческого организма.
В дореволюционном обществе немного не так. Отбрасываем электростанции, промышленные предприятия и автомобили. Вместо автомобилей лошади. Лошади в пассажирских экипажах, в транспортных телегах, у всадников.
Лошадь не пьет бензин или дизельное топливо и не ест каменный уголь. Она кушает сено, овес, пьет воду (причем чистую воду и из чистого ведра, не доведенная до крайности лошадь никогда не будет пить из грязного ведра). Поэтому везде, где есть остановки для лошадей, валяется рассыпанное сено или рассыпанный овес.
Туалетов для лошадей не предусмотрено, и она не обращается к седокам с просьбой подождать, типа, мне до ветра сгонять надо. Все это делается в движении и на виду у граждан обоего пола и различного возраста. А если лошадь съела что-то пучащее, то она обдает газами как извозчика, так и пассажиров.
Конские яблоки повсюду, целые, раздавленные, прицепившиеся к колесам, повсюду воробьи, которые лакомятся не до конца переваренными злаками, прыгая между колесами. А тут у лошади переполнился мочевой пузырь и жидкость начинает разбрызгиваться прямо на ходу, а если тягло мужеского пола, то во время мочеиспускания все могут лицезреть и величину полового члена жеребца. Все это было естественным, и никто не падал в обморок.
И пара слов о белых кителях кавалергардов и моряков. Вся эта форма придумана для балов и дефилирования в безвоздушном пространстве в течение часа, чтобы произвести впечатление на дам и на врага.
Вся эта белая униформа пачкается с лету, стоит человеку куда-то пройтись, например, в туалет типа сортир, других и не было, разве что во дворцах вельмож было чуть по-другому.
Кавалерист в белом кителе недолго оставался белым, проходя через каскад препятствий или вкушая, например, помидор или выпивая бокал красного вина, или в походе справляя нужду по малой надобности.
На самом деле весь киношный блеск оказывается не таким блестящим, пожелтевшим, потертым с самосвязанными кружевами и не так блестящими офицерскими погонами, помятыми под шинелями и потертыми портупеями, потускневшим шитьем мундиров камергеров и сенаторов. Реальная жизнь всегда проще, чем на рекламе. Не является исключением и то, что к подошве штиблет какого-нибудь статского советника прилипнет половина или четвертушка конского яблока. А если почитать литературные анекдоты девятнадцатого века, то Серебряный век России будет не таким уж и серебряным, как это кажется издалёка.
Правда, пища в это время более здоровая. На огородах никаких гербицидов, обыкновенные минеральные удобрения естественного происхождения, от которых количество нитратов несколько ниже, чем в развитом промышленном обществе.
Молоко натуральное, не пастеризованное и не из сухого молока, является переносчиком клещевого энцефалита, гепатита А, глистных инвазий, бруцеллеза (поражение многих систем жизнеобеспечения, нарушение функций сосудистой, пищеварительной, мочеполовой систем и системы воспроизводства), дизентерии, ящура (поражение слизистых покровов кожи), туберкулеза и псевдотуберкулеза (с лихорадкой, интоксикациями, поражениями тонкого кишечника и печени). Конечно, можно и не заразиться этими болезнями, но это все как русская рулетка, когда в барабане оставляется один патрон и все крутят барабан произвольное количество раз и приставляют его к виску.
Пастеризация была изобретена почти полвека назад, но не все кипятят молоко, и не все любят кипяченое молоко. Хотя многие хозяйки томят молоко в русской печи, и у них получается топленое молоко с вкусной румяной пенкой. И такое молоко много полезнее и безопаснее сырого молока.
С Марфой Никаноровной мы встречались ежедневно, и времени на разговоры у нас было очень мало, потому что она училась на курсах, а я усиленно готовился к испытаниям за курс военного училища. Главное – вызубрить уставы. Все экзаменаторы задают вопросы из того раздела устава, который они хорошо знают, а спроси их из другого раздела, и поплыл ваш экзаменатор, а вот экзаменуемый должен знать всё.
Как это говорят уже несколько столетий? Живи по уставу – завоюешь честь и славу. О, воин, службою живущий, читай устав на сон грядущий, и утром, ото сна восстав, читай усиленно устав. Устав учить – ум точить. Вот я и точил.
Марфа Никаноровна сидит за столом и свои костяшки учит, и я рядом сижу, читаю и повторяю уставы, особенно то, чего в наших уставах не прописано. Например, вещевое довольствие.
